Эта ситуация сохранилась и по сей день — к несчастью как для пациентов, так и для невинных людей, оказывающихся поблизости. Ухудшение состояния Тарлоффа, страдавшего от шизофрении, привело к убийству психолога Кэтрин Фоги в 2008 г. Оказалось, что трагедии предшествовали годы прекращающейся и возобновляемой терапии с использованием нормотимиков и антипсихотических лекарств, включая лития карбонат, галоперидол, оланзапин и кветиапин. Тарлоффа то помещали, то выписывали из учреждений для психически больных. Его брат жаловался репортерам: «Мой отец, я и наша мама делали все, что было в наших силах, чтобы он остался в учреждении, куда его направляли, но они его все время выписывали. Мы просили оставить его там. Но тщетно…»
В 2008 г. ВОЗ выпустила отчет, в котором отмечалось, что из «сотен миллионов людей» по всему миру, страдающих от психических заболеваний, «незначительное меньшинство получает даже базовое необходимое лечение». Сообщалось, что этот разрыв лучше всего нейтрализовала бы интеграция психиатрической медицинской помощи в комплекс первичных медицинских услуг, включающий не только лекарства, но и сотрудничество с различными социальными группами. Именно последние — учителя, полиция, родственники и др. — способны «помочь предотвратить обострения у людей, выписанных из больниц».
Лечение психических заболеваний далеко продвинулось с тех времен, когда Гиппократ прописывал своим пациентам слабительные и рвотные; когда директора психиатрических лечебниц пытались «подчинить себе» безумие с помощью цепей и побоев; когда врачи заражали пациентов, вызывая у них малярию и судорожные приступы. Переломные открытия первых лекарств от психических заболеваний не только изменили мир, но и воскресили несколько вечных истин. Как напоминают нам истории Дэвида Тарлоффа и В. Б., страховочная сетка, способная поймать и поддерживать пациентов, должна держаться на нескольких опорах: лекарствах, врачах (терапевтах и специалистах по психическим заболеваниям), обществе и семье. Отсутствие или некорректная работа хотя бы одного из этих компонентов может привести к долгому и болезненному падению.
ГЛАВА 10.
Назад к истокам: возрождение альтернативной медицины
Случай № 1
Неудачный день для западной медицины
На дворе был 1937 г., самый разгар сезона пневмонии. Больничная палата в городской больнице Бостона — большая открытая комната с 30 кроватями, аккуратно расставленными по периметру, — стремительно заполнялась пациентами, страдавшими от очевидных симптомов: озноба, жара, кровохарканья и боли с одной стороны груди. Но один из них, молодой чернокожий музыкант, упрямо отказывался сотрудничать с врачами. Его доставили в больницу несколькими днями ранее с ознобом и жаром, но кашля у него не было. И вот молодой интерн, только что окончивший медицинскую школу Гарварда, вошел в палату, остановился у койки пациента и обнаружил, что тот не мог сдать анализ мокроты, необходимый для уточнения возбудителя пневмонии. Этот интерн, Льюис Томас, поступил на работу только месяц назад и не придал ситуации большого значения. Взяв у больного анализ крови, он направился дальше. И лишь утром, в расположенной этажом выше лаборатории Томас рассмотрел пробу крови в микроскоп и обнаружил нечто поразительное.
Томас незамедлительно сообщил о своей находке гематологу, который поспешил в лабораторию, чтобы взглянуть на анализ, а затем отправился назад, в палату, чтобы взять новые пробы. Новость разлетелась по больнице со скоростью пожара, и врачи — как штатные, так и гости, — а также студенты мчались в палату, после чего бежали наверх, в лабораторию, чтобы своими глазами убедиться в истинности происходящего. У пациента была не пневмония, а малярия — опасная паразитарная болезнь, передающаяся человеку от инфицированных комаров. Однажды оказавшись в организме, паразиты заселяют красные кровяные тельца, воспроизводятся и приводят к их разрушению. Именно это Томас увидел в свой микроскоп — и кого бы не ошеломило такое зрелище? Вдобавок была еще одна загадка. Малярия обычно распространена в тропиках и субтропиках. Как же мог человек, живущий в северном климате Бостона — и не покидавший страну в последние несколько лет, — подхватить такую инфекцию?
И хотя тайна вскоре была раскрыта (пациент страдал зависимостью от героина и, вероятно, получил инфекцию через использованный шприц, ранее зараженный кем-то приезжим), чудеса продолжались. Они продолжались, когда врачи весь день приходили в палату, забирали кровь для анализа. Продолжались и вечером, когда пациенту стало хуже, он впал в кому — и внезапно умер. Собственно, врачи были так удивлены болезнью, что забыли о лечении. Томас с грустью вспоминал спустя годы в своей книге под названием «Самая молодая наука»: если бы вместо «повышенного внимания» пациент незамедлительно получил дозу хинина (средства от малярии, лечебная сила которого была известна с XVII века), то «он, может, и выжил бы. Возможность вылечить болезнь и даже спасти жизни не слишком часто появлялась в палатах городской больницы. В этот раз ее упустили… Это был неудачный день для Гарварда».
Случай № 2
Неудачный день для восточной медицины
На дворе 2008 г., и через несколько минут после того, как Йонтен садится и приступает к медитации, начинается кошмар. Для Йонтена, сорокапятилетнего тибетского монаха, самый ужасный кошмар — не воспоминание о злобных криках, не китайские власти, которые мучили его товарищей электрошоком, и даже не тюрьма, где ему пришлось пережить побои как раз перед тем, как он покинул Тибет. Его кошмар — образ его монастыря, окутанного пламенем, которое в его сознании горит особенно ярко. И хотя он посвятил десятилетия оттачиванию мастерства буддистской медитации, ни один из навыков — глубокое дыхание, энергетические каналы, сфокусированность — не способен убрать образ горящего храма, который сводит на нет все попытки медитировать. Чем сильнее Йонтен старается, тем больше разочаровывается. Вместо внутреннего покоя к нему приходит чувство грусти, вины и безнадежности.
Сейчас Йонтен в безопасности, живет в Нью-Йорке, но его, как и многих других тибетских беженцев, преследуют воспоминания о мучениях и издевательствах, лишающие способности медитировать и практиковать свою религию. Хорошая новость в том, что тибетские народные лекари диагностировали их состояние как srog-rLung, или дисбаланс «жизни и ветра». Идею о том, что баланс крайне важен для здоровья, вряд ли можно назвать уникальной для тибетской медицины. Многие древние традиции целительства, возникшие тысячелетия назад, говорят о том, что человеческое тело неотделимо от внешнего мира и связано с ним невидимыми силами. В соответствии с этими традициями, секрет хорошего здоровья — в поддержании баланса между внешними и внутренними силами. Плохая новость для Йонтена и его товарищей-монахов в том, что средство, выбранное ими из широкого ряда, не работает. И вдобавок причиняет страшный вред.
