Трагедия блокады Ленинграда и проблема ответственности вермахтаПосле трагедии плена советских солдат второй колоссальной человеческой катастрофой была блокада Ленинграда. Степень вины вермахта в этой трагедии весьма трудно отделить от стратегических решений Гитлера в этом вопросе. Дело в том, что в соответствии с первоначальным планом «Барбаросса» Ленинград подлежал оккупации как важный центр промышленности, транспортный узел (балтийский порт), а также как «Иерусалим коммунизма». Затем Гитлер радикально пересмотрел первоначальный замысел, хотя все развивалось исключительно благоприятно для группы армий «Север», которая наступала весьма энергично и целеустремленно. Эти исключительно благоприятные условия для немцев на Ленинградском направлении были созданы не только победами в центре и на юге Восточного фронта, но и действиями Кригсмарине, причем минимальными силами. Гросс-адмирал Эрих Редер отмечал, что основная цель Кригсмарине на Балтике — охрана немецких портов и балтийской торговли была полностью достигнута в результате смелых действий легких сил. Крейсеры «Лейпциг», «Эмден» и «Кельн», совместно с патрульными катерами и минными заградителями сыграли важную роль в захвате островов Эзель и Даго. Полный контроль над балтийской акваторией немцы осуществляли вплоть до выхода из войны Финляндии.
В этих благоприятных для вермахта условиях Риттер фон Лееб во главе группы армий «Север» (16-я, 18-я армии и 4-я танковая группа), насчитывавшей 500 тысяч солдат, наступал из Восточной Пруссии через Литву. 21 июля Гитлер был в штабе фон Лееба в Пскове и еще раз подтвердил необходимость взятия Ленинграда, к которому и устремлялись немецкие солдаты. Но уже в первых числах августа фон Лееб почувствовал, что Гитлер и ОКХ начинают отдавать предпочтение группе армий «Центр». В практическом плане это означало отнятие мобильных танковых соединений у фон Лееба и передачу их фон Боку в группу армий «Центр». Между тем подписанная 18 декабря 1940 г. директива № 21 — план «Барбаросса» содержала в пункте III.А указание на то, что первоначально следует овладеть Ленинградом и Кронштадтом, а затем продолжить наступление на Москву. Лишь неожиданно быстрая потеря советскими войсками воли к сопротивлению могла бы оправдать стремление к достижению обеих целей одновременно. Поэтому вместо того, чтобы брать Ленинград с ходу, как это и предписывал план «Барбаросса», фюрер в начале сентября неожиданно остановил наступление на город и отобрал у группы армий «Центр» все мобильные части. Это было труднообъяснимое решение, поскольку 1-я танковая дивизия вышла на Дудергофские высоты и была готова к последнему броску. Ударная группа полковника Гарри Гоппе с гамбургским 76-м пехотным полком овладела Шлиссельбургом. В городе началась паника — все ждали вступления немецких войск. И в этот момент Гитлер прекратил операцию. Он решил покорить Ленинград при помощи голодной блокады. Это решение изумило офицеров 1-й танковой дивизии. Узнав о таких настроениях, Гитлер представил офицерам разъяснение под грифом «совершенно секретно» от 7 октября 1941 г. В документе говорилось о том, что капитуляция Ленинграда или Москвы будет отвергнута, даже если противник ее предложит. Гитлер объяснял это тем, что в Киеве немецкие солдаты подверглись огромному риску, столкнувшись с минами с часовым механизмом. В Ленинграде и Москве эта опасность, по его мнению, может быть еще большей. Поэтому ни один немецкий солдат не должен входить в эти города. Были эти доводы Гитлера искренними или нет, но он перешел к тактике блокады. Действительно, немецкие войска в Киеве и Харькове понесли ощутимые потери от советских мин с часовыми механизмами или управляемыми по радио. А в Ленинграде готовили тотальное минирование города — захватчики должны были погибнуть под его развалинами. С другой стороны, кажется, что эти планы невозможно было осуществить в полной мере; такая опасность была скорее гипотетической или сильно преувеличенной.
Нужно прямо сказать, что изначально расчеты Гитлера на успех блокады и на сдачу города были напрасными не только по причинам патриотизма, самоотверженности и героизма ленинградцев, о которых в отечественной патриотической литературе сказано уже много, но и по причине циничного отношения к страданиям и смерти своих сограждан со стороны высшего советского руководства. Точно так же, как советское командование «не замечало» немецких оперативных успехов летом 1941 г. и связанных с ними колоссальных потерь, продолжая гнать в бой все новые полки, — так же оно «не заметило» и жертв блокады. Офицер, ветеран войны, переживший и блокаду, Борис Михайлович Михайлов пишет, что в октябре 1941 г. в Ленинграде начался регламентированный Государственным Комитетом Обороны голод. Он утверждает, что никто его не убедит в том, что в Ленинграде можно было остаться в живых, питаясь только продуктами, полученными по карточкам. Имевшиеся же возможности для снабжения города продовольствием и вывоза людей из блокады использовались отнюдь не полностью. В самое тяжелое время «дорога жизни» использовалась только на 5% — автор считает, что это был преднамеренный геноцид со стороны властей, привыкших с пренебрежением относиться к жизни советских граждан. Этот же мемуарист передает, что его поражало большое количество делегаций в блокированный Ленинград; членов этих делегаций возили на фронт, кормили, а потом отправляли на Большую землю. А ведь за счет продуктов, выделяемых этим делегациям, можно было спасти не одного блокадника… Иными словами, нацистский геноцид наложился на равнодушие советских властей к собственным гражданам. Даже если гитлеровцам удалось бы установить полную блокаду (отрезать город от Ладоги), предложения о сдаче города не последовало бы из «принципиальных соображений» властей, готовых к любым жертвам.
Итак, 6 сентября Гитлер, поддавшись давлению обстоятельств, приказал ради решительного рывка на Москву стянуть с обоих флангов все резервы. Для группы армий «Север» это означало изменение задачи — охватить Ленинград до 15 сентября как можно более плотным кольцом, а после этого срока передать свои самые мобильные соединения (4 танковую группу) и VIII-й авиакорпус группе армий «Центр». Командующий 4-й танковой группой, вышедшей 15 сентября к Финскому заливу между Лигово и Петергофом, генерал Райнхардт обдумывал план дальнейшего наступления, ибо его танковые части готовы были к последнему штурму, и до желанной цели было рукой подать. И вдруг 16 сентября последовал приказ: Райнхардту оставить позиции и со своими танковыми силами начать движение на юг от Ленинграда для выполнения новой задачи в составе группы армий «Центр». После звонка руководству группы армий «Север» Райнхардт приказал вывести из боя танковые дивизии, заменить которые было нечем.
Гитлер решил не захватывать многомиллионный город, потому что не хотел брать ответственность за его снабжение, как предписывалось международным правом в случае оккупации города. Он собрался уморить город голодом и разрушить артиллерийским обстрелом и бомбежками с воздуха. Советская сторона получила передышку и возможность не только вернуть стратегически важные пункты, но, как показало будущее, спасти город. Это было настоящим переломным моментом для группы армий «Север», повторением «чуда на Марне»[19]. День 16 сентября 1941 г. создал оперативную обстановку, которой было суждено определить весь ход военных действий для группы армий «Север» в течение последующих 800 дней.
