Не менее жестокой казнью было колесование. Приговоренного привязывали к двум доскам, расположенным в виде Андреевского креста, палач перебивал ему железным ломом руки, ноги и грудину, потом клал его на обычное тележное колесо, поднятое на столбе. Преступник умирал, глядя в небо, а его переломанные члены свисали вниз. Этой казни подвергали за отцеубийство, разбой на большой дороге и некоторые иные преступления. Кроме того, отцеубийце перед казнью палач отрубал правую руку.
Фальшивомонетчиков окунали головой в кипящее масло или заливали им в глотку расплавленный свинец; правда, к 1630-м годам стали ограничиваться отрубанием головы или повешением.
Ведьм и колдунов сжигали, предварительно удушив. Вдову убитого временщика Кончини, Леонору Галигаи, хотели обвинить в колдовстве – иначе каким образом она приобрела такую власть над королевой Марией Медичи, которая ни в чем не могла ей отказать? Леонора отрицала свою вину, заявляя, что она добрая католичка и не зналась ни с какими колдунами. На вопрос, как она сумела подчинить себе королеву, она ответила: «Той властью, какую имеет умная и решительная женщина над тупицей». Оставить Леонору в живых значило признать, что все нелепые и пагубные для государства поступки Мария Медичи совершила по собственной воле. Галигаи казнили как ведьму, но палач прежде отрубил ей голову, а затем бросил тело в огонь.
Жаку Калло принадлежит гравюра «Казни». На большой площади, окруженной домами и заполненной зеваками, казнят или подвергают пыткам нескольких преступников. Повсюду костры, решетки (на них волочили преступников для публичного поношения), плахи, бичи, раскаленные щипцы, дыбы, позорный столб, кресты, колеса, мечи, топоры и виселицы. Нескольким людям одновременно отрубают головы, вешают, пытают на дыбе, четвертуют… Сейчас от одного вида этой гравюры волосы шевелятся на голове, а по телу бегут мурашки, но в те времена люди сбегались посмотреть на подобные зрелища, женщины и дети стояли в первых рядах. После казни Равальяка чернь разорвала на куски его останки, вонзая в них зубы; убитого Кончини выкопали из могилы, поволокли на Новый мост, подвесили за ноги на специально установленную виселицу, развели костер и устроили вокруг дикую, жестокую пляску.
Власть была легка на расправу; разговор с преступниками (если они не принадлежали к королевской семье) был короткий; тюрьмы, в которые переоборудовали средневековые замки, предназначались в основном для «политических заключенных». Леонору Галигаи после ареста заперли в башне Лувра; сводные братья короля Вандомы и опальный министр де ла Вьевиль побывали в Амбуазе; Мишеля де Марильяка под конвоем отправили в Кан; изменившего кардиналу Шатонёфа – в Ангулем; не пустовали узилища Бордо, Дижона и Лиона; мрачной тюрьмой стал Пинероль.
Недоброй славой пользовался Венсенский замок, расположенный к северу от Парижа. Его окружали светлые стены с высокими квадратными башнями по углам и широкий ров в сорок футов глубиной, через который были перекинуты подвесные мосты. Главный вход, ведший через приземистую Лесную башню, находился со стороны Венсенского леса и выходил в королевский двор; там стоял небольшой двухэтажный домик, где иногда останавливался король. Налево была старая крепость с донжоном и рвами, облицованными камнем, поверху проходила открытая галерея с бойницами. По правую руку помещались часовня (с витражами по рисункам Рафаэля), зловещая башня Дьявола и казематы. Заключенный туда маршал д'Орнано, воспитатель младшего брата короля Гастона и организатор первого заговора против Ришелье, скоропостижно скончался; кардинала негласно обвиняли в отравлении, но на самом деле воздух в замке был ничуть не лучше мышьяка.
Парижская Консьержери была дворцовой тюрьмой; там же находилась резиденция Парламента. Туда препроводили Равальяка, схваченного на месте преступления, чтобы возмущенная толпа не разорвала его сразу; Теофиль де Вио провел в ней около года. Здесь допрашивали Леонору Галигаи (когда ее переводили в Консьержери из другой тюрьмы, она предложила капитану охраны взятку в двести тысяч дукатов, если он поможет ей бежать, однако тот не соблазнился). Но, разумеется, самым знаменитым узилищем, благодаря стараниям Ришелье, стала Бастилия.
Эта старинная крепость, быстро утратившая свое военное значение, представляла собой четырехугольник длиной 66 метров и шириной 34 метра, с восемью башнями в 24 метра высотой: Угловой, Часовенной, Казенной, Графской, Бертодьер, Базиньер, Колодезной и Свободы. Ее окружал ров глубиной восемь метров. Мощные высокие ворота были увенчаны тремя скульптурами. За ними также находился ров, через который можно было перейти по подъемному мосту; затем через темные низкие ворота попадали во двор. Его обступали почти глухие стены из темного камня, скрывавшие под собой страшные подземелья, откуда никто не выходил. Снова ворота, за ними другой двор, побольше. В глубине возвышалось довольно элегантное здание, украшенное знаменитыми часами: их держали два человека, мужчина в расцвете лет и дряхлый старик, прикованные за шею, ноги и талию, концы их оков обвивали циферблат и сплетались спереди в огромный узел. В коридорах, потрескивая, горели факелы. Когда по ним проводили узника, караульный кричал: «К стене!», и все стражники тотчас отворачивались лицом к стенке.
Об узниках Бастилии можно написать не один приключенческий роман. Например, среди них был шевалье де Жар, приговоренный к смерти за намерение переправить в Англию Гастона Орлеанского и королеву-мать. Он уже собирался положить голову на плаху, когда его помиловали, заменив казнь пожизненным заключением. В 1637 году в Бастилию доставили пажа Анны Австрийской Пьера де Лапорта, у которого обнаружили шифрованные письма к испанскому посланнику. На королеву пало подозрение в государственной измене; Ришелье помог ей выпутаться из трудной ситуации, но теперь было нужно, чтобы показания Лапорта совпадали с ее собственными. Как его предупредить? Фрейлина королевы Мария де Отфор отправилась в Бастилию под видом служанки знатной дамы, возлюбленной де Жара, и попросила его помочь королеве. Шевалье совершил чудо. Он сумел разузнать, что камера Лапорта находится под его собственной, но только двумя этажами ниже. Во время прогулки в тюремном дворе он сговорился с узниками с промежуточных этажей. Ночью каждый из них разобрал пол в своей камере, и Лапорту спустили драгоценное письмо с инструкциями королевы, привязав его к нитке, выдранной из рубашки.
В 1616 году в Бастилию заключили принца Конде. Арестовавший его Темин получил за этот подвиг маршальский жезл, но он хотел большего: стать комендантом Бастилии. (Комендант мог неплохо нажиться на содержании узников, присваивая часть денег, выделяемых на них из казны, или устанавливая свои цены на услуги для обеспеченных заключенных.) Темин заперся в крепости, несмотря на все приказы Марии Медичи, но лейтенант гарнизона впустил в Бастилию отряд Бассомпьера, который и выгнал оттуда самозванца.
Через пятнадцать лет Франсуа де Бассомпьер, дипломат и военачальник, снова оказался в Бастилии, но уже в камере. «Вереду 26-го числа (1631 года. —Е.Г.),– вспоминал впоследствии сам Бассомпьер в своих мемуарах, – Трамбле[42] посетил меня и сказал мне от имени короля, что Его Величество приказал арестовать меня не за какую-либо вину, так как считает меня своим верным слугой, но из опасения, чтобы меня не побудили совершить что-нибудь дурное, и что король приказал уверить меня, что я ненадолго останусь в Бастилии». Бассомпьер провел в Бастилии двенадцать лет. Его выпустили в 1643 году, после смерти кардинала. На вопрос короля, сколько ему лет, Бассомпьер ответил: «Пятьдесят; те десять лет, что я не мог служить Вашему Величеству, я не считаю». Заключение не подорвало здоровья маршала, он даже пополнел. Еще бы: в его распоряжении были два лакея и повар; известный сердцеед даже в тюрьме крутил романы: он сумел добиться любви Мари д'Этурнель, заключенной в Бастилию по подозрению в участии в заговоре.
