В толпе прокатился невнятный ропот голосов. Желающих испытать на себе боевое искусство Габриеля не нашлось. Пираты бросали на Габриеля косые взгляды, вполголоса произносили проклятия, но ни один не принял его вызов.
– Возвращайтесь на судно, – скомандовал тогда Габриель. – Утром вы отплываете. Обещаю вам: я дознаюсь, что на самом деле случилось тогда в Вильямсбурге. И как только узнаю всю правду – убью предателя или предательницу своими собственными руками, не важно кто это будет.
Новая волна ропота прокатилась в толпе, но спустя несколько минут пираты успокоились и мало-помалу потянулись прочь, к гавани. Габриель наблюдал за их исходом с веранды, по-прежнему не выпуская из руки кинжал.
Наконец свет последнего факела растворился в ночи. Только тогда Габриель вернулся в дом и тщательно запер за собой дверь.
Шайна ждала его, сидя в холле, едва живая от страха. Глаза ее были прикрыты. Габриель неслышно подошел, тронул ее за плечо, и Шайна вскрикнула от страха.
– Все закончилось, – сказал Габриель. – Они ушли.
Шайна зарыдала, уткнулась головой в грудь Габриеля.
– Я больше не могу так, – горестно прошептала она. – Ненависть, подозрения… Я больше не могу, Габриель!
– Утром они отплывают, – напомнил он. – А теперь иди к себе. Я пришлю Бэб, чтоб помогла тебе переодеться.
– Нет, – Шайна сильнее сжала руки на шее Габриеля. – Нет! Я не хочу, не могу оставаться одна…
– Но я же буду рядом. Ну иди же!
Шайна послушно побрела в свою спальню. Отпуская Бэб, она приказала ей оставить на столе горящую свечу – пусть хоть она разгоняет мрак царящей вокруг ночи – и долго смотрела на пламя, пока не провалилась в тревожный сон.
Под утро Шайна проснулась от собственного крика. В кошмарном сне ей привиделись руки – десятки рук – грубых, заскорузлых, жадных. Они тянулись к ней, хватали, валили на землю, били. Затем куда-то поволокли, и она увидела себя стоящей под деревом. Шершавая веревка упала ей на шею, натянулась, вздергивая, душа, сдирая кожу. Шайна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног и она задыхается, задыхается… Огонь обжигает легкие, и они готовы разорваться…
Она очнулась на смятых простынях. Ее шелковая ночная рубашка задралась, запуталась вокруг шеи.
Не успел крик Шайны затихнуть, как дверь спальни распахнулась и на пороге появился встревоженный Габриель с кинжалом в руке. Он спал в коридоре, в кресле, придвинутом к двери Шайны. Габриель устроился здесь потому, что не доверял матросам с «Золотой Фортуны«. В конце концов, он не был больше их капитаном, и ничто не мешало им ослушаться его.
Он с облегчением увидел, что в комнате никого нет, кроме Шайны – испуганной, вцепившейся в смятые простыни.
Отложив кинжал, Габриель подошел поближе, позвал ее, желая успокоить, помочь ей прийти в себя.
Шайна очнулась, но ужас не покидал ее. Она испуганно посмотрела на Габриеля. Слезы катились по ее щекам, она дрожала, когда Габриель обнял ее за плечи.
– Ну, ну, успокойся! Это был только сон, – успокаивающе сказал он. – Только сон. Ты в безопасности, Шайна. Слышишь? Все в порядке!
Шайна посмотрела на него бессмысленным взором, затем наконец кивнула.
– Сон, – пробормотала она, – но такой яркий. Они схватили меня, эти люди. Они рвали на мне платье, били меня, а затем… – Она подняла на Габриеля полные слез глаза. – Они повесили меня! О Габриель, я чувствовала, как затягивается на моей шее веревка. Я задыхалась… Я умирала…
Габриель сочувственно слушал ее. Он-то прекрасно помнил эти ощущения!
– Все это было во сне, – прошептал он. – Все кончилось, постарайся забыть…
Шайна кивнула. Только сейчас она заметила, что Габриель так и не раздевался.
– Ты еще не ложился, – удивленно сказала она.
– Я принес кресло из холла, – ответил он, – и устроился возле твоей двери. На всякий случай.
Теперь Шайна заметила и кинжал, блестевший на ковре рядом с кроватью.
– Я и не знала. Спасибо.
– Не стоит благодарности, – Габриель осторожно уложил Шайну назад на подушки. – Попробуй еще поспать.
Он повернулся, собираясь уйти, но Шайна схватила его за рукав.
– Не уходи, – попросила она. – Останься со мной. Ну пожалуйста, Габриель, не бросай меня одну!
Он обернулся. Какая она бледная, испуганная! И какая же красивая!
Габриель молча кивнул, вернулся к двери, запер ее на ключ. Положил кинжал, чтобы его можно было легко достать, лежа на постели. Затем он все так же молча разделся и лег рядом с Шайной.
Теперь, когда они лежали рядом и их руки сплелись, в Габриеле вспыхнуло сильное, нестерпимое желание. Он осторожно провел ладонью по шелковистому бедру Шайны, затем подхватил под колено и притянул к животу ее ногу. Повернул Шайну к себе, плавным движением вошел в нее.
Медленно, ритмично он двигался внутри Шайны, не переставая целовать ее, гладить, шептать нежные слова, от которых сердцу стало горячо и тесно в ее груди.
Временами Габриель замирал, потом снова начинал двигаться, и Шайна постепенно включилась в эту волшебную игру. Пламя желания вспыхнуло в ней. Все страхи и опасения покинули ее, осталось только все нарастающее, усиливающееся, ускоряющееся движение вперед – на вершину наслаждения, за грань сознания.
24
«Золотая Фортуна» снялась с якоря рано утром. Шайна вышла на веранду и долго стояла, глядя, как исчезают вдали окрашенные восходящим солнцем в розовый цвет ее паруса. Бригантина двинулась в направлении Памлико-Саунд.
– Успокоилась? – спросил Габриель, подходя к Шайне и обнимая ее за талию.
Шайна повернулась к нему.
– Вполне, – со вздохом облегчения сказала она. – Надеюсь, что к тому времени, когда они вернутся…
Она замолчала.
– Ты имеешь в виду нас с тобой? – уточнил Габриель.
Шайна кивнула.
– Должны же отыскаться доказательства моей невиновности. Не знаю где, не знаю как, но должны. И спасибо тебе за вчерашнюю ночь, за защиту…
Она вздрогнула, вспомнив зловещие факелы в ночи, хриплые крики и проклятия разъяренных пиратов.
– Как я хочу, чтобы ты всем сердцем поверил, что я не предательница, что я ни разу не солгала тебе. Не обнимала тебя той же рукой, что подписала смертный приговор тебе и твоим людям.
Габриель отступил на шаг назад. Он тоже страстно желал бы сказать ей, что все его сомнения рассеялись и он уверен в ее невиновности. Но пока у него не было для этого оснований.
Резко сменив тему, он сказал:
– Пока Ле Корбье будет в море, я намерен съездить в Бат, повидаться с Чарльзом Иденом.
– Ты должен ехать прямо сейчас? – огорченно спросила Шайна. – Твою поездку нельзя отложить хоть ненадолго?
