— Твоя мать сказала, что у тебя большой дом. Наверное, прорва вещей.
Мне вдруг стало стыдно.
— Спасибо, — неловко произнесла я.
Он слегка кивнул.
Знакомить девочек с бабушкой и ее мужем было нелегко, но, в конце концов, все в моей жизни сейчас сложно. К счастью, дочери были шокированы куда менее, чем я. Разумеется, им любопытно, они в восторге от гостей и прыгали по гостиной, рассказывая гостям забавные случаи из жизни. Примерно через час я прервала поток воспоминаний и сказала, что пора взяться за работу. Веселью конец.
Мама укладывала вещи в столовой, где стоит высокий сервант со стеклянными дверцами, который мы с Натаном купили в Ирландии, на седьмую годовщину брака, когда наведались в огромный антикварный магазин в Раткиле. Шкаф красного дерева набит фарфором и хрусталем, на каждой полке гораздо больше посуды, чем нам нужно. Этот сервант — одна из тех вещей, которые я вынуждена оставить и по которым буду скучать. Я уже пожалела, что не выпросила его обратно у Моники.
Рэй в комнате Джеммы разбирал кровать. Две другие он уже отнес по частям в машину.
Я пыталась отсоединить стереосистему, когда мимо проходила мама, неся груду коробок. Увидев, как я, прикусив губу, тщетно орудую плоскогубцами и отверткой, она спокойно сказала:
— Пусть этим займется Рэй, он разбирается в таких вещах.
— Ладно. — Я с облегчением оставила инструменты и посмотрела ей вслед, а потом встала и оправила футболку. Мне жарко, и я не в духе, а ведь еще даже не перевалило за полдень. Осталось много вещей, и на сборы уйдет целая вечность. Во мне росла паника, что-то стискивало горло.
Я уже собиралась подняться наверх, в спальню, чтобы упаковать одежду из гардеробов, но сначала зашла в столовую, где работала мама. Опустив голову, так что длинные волосы свешивались по сторонам лица, она осторожно заворачивала предмет за предметом в толстый слой бумаги, а потом укладывала в коробку.
Мама, конечно, знала, что я стою и наблюдаю, но ничего не говорила, полностью сосредоточившись на своем занятии.
— Я думала, ты живешь в Санта-Розе, — сказала я.
Она осторожно укладывала завернутый в бумагу бокал.
— Да.
Я скрестила руки на груди, ощущая крайнее беспокойство.
— Когда Натан тебе позвонил?
— Вчера, в четыре.
— Отсюда до Санта-Розы одиннадцать часов езды, мама, и то если без остановок.
— Рэй ехал всю ночь.
Я рассматривала мамин затылок и испытывала странные чувства — такие сильные, что буквально подгибались колени. В голове осталась лишь одна мысль: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
А ты нас бросила.
Ты нас бросила. Меня и Сисси.
Мне хотелось спросить, отчего Лоренс, ее первый любовник, или Рэй оказались для нее важнее, чем мы с сестрой.
Хотелось спросить, почему она не смогла подождать с разрывом пять — десять лет, чтобы мы с Сисси успели вырасти и уйти из дому.
А еще, вправду ли она счастливее с Рэем, чем с нами.
Но я ни о чем не спросила. Не смогла. Мама сделала свой выбор. А у нас выбора не было. Ни выбора, ни сил, ни права голоса.
Неудивительно, что я просто помешалась на контроле.
Я стиснула зубы и поднялась по изящной лестнице на второй этаж, исполнившись решимости опустошить наконец детские. Я успела разобрать лишь половину гардероба, когда раздался звонок в дверь. Я открыла очередную картонку, заклеила днище, приделала ручку для переноски и снова полезла в шкаф. Я не спешила вниз, к двери. Это, вероятно, кто-нибудь из подруг моих дочерей — пусть для разнообразия помогут.
Я взяла охапку брюк, свитеров и платьев, когда в спальню вошла Марта Зинсер. От удивления я споткнулась об упавшую вешалку.
— Привет.
— Привет. — Она обвела взглядом царящий в комнате хаос. — Развлекаешься?
— Ну, это не совсем мой идеал развлечений. А что ты здесь делаешь?
Она криво улыбнулась:
— Решила тоже развлечься. Складывать. Таскать. Упаковывать…
Я взглянула на Марту, эту непомерно уверенную в себе женщину, которая никогда мне не нравилась, потому что у нее было все, чего не было и не могло быть у меня. Я не настолько независима, смела, сильна, но все же сумела нащупать почву под ногами и оказалась куда выносливее, чем ожидала. Мы встретились взглядами. Марта мне не враг. И сама себе я тоже не враг.
— Ты такая странная, Марта, что даже жутко.
Выражение ее лица не изменилось, но что-то появилось в глазах — нечто похожее на ласку, и меня как будто накрыло теплой волной. Любовь. Надежда.
Все будет хорошо.
Мы так и не пошли ужинать в ресторан. Марта пригласила нас всех до одного к себе домой на праздничный ужин, и я была не в силах отказаться. Кажется, лишь уточнила, уверена ли она.
Марта сказала, что уверена. Я с благодарностью приняла приглашение, и она ушла домой готовиться. Тем временем я отменила заказ в ресторане, велела девочкам вымыться и переодеться во что-нибудь подходящее для праздничного ужина и даже не возмутилась, когда они попытались открыть все тщательно запечатанные коробки.
Натан позвонил, когда мы выходили. Я так обрадовалась в надежде, что он на пути домой.
— Обрадуй меня, милый, — сказала я, заводя детей обратно в дом и жестом приказывая закрыть дверь.
— Никаких рейсов сегодня. Насчет завтра — не знаю. Твоя мама приехала?
Сердце у меня замерло, и я окинула взглядом прихожую. Джемма что-то показывала бабушке, а та смотрела и слушала. Так странно видеть мою мать в окружении девочек. Они никогда не виделись, только обменивались фотографиями. Бабушка всегда была для них большой загадкой.
— Да. Они с Рэем приехали утром. И очень помогли.
— Слава Богу. Я жалею, что меня нет с вами, Тэйлор. Правда жалею. Если бы я мог добраться на машине…
— Я понимаю.
— Ты сердишься?
— Просто нам нелегко без тебя, Натан.
— Прости.
— Ничего страшного. — Я заправила выбившуюся прядь за ухо. — Счастливого тебе Дня благодарения.
— И тебе, детка.
Мы попрощались, и я передала телефон девочкам.
Мы приехали к Марте на полчаса позже, чем я рассчитывала: девочки разрыдались, поговорив с папой, поэтому мне понадобилось некоторое время, чтобы их успокоить и подбодрить. У Марты мы обнаружили, что Ева сделала из цветной бумаги кольца для салфеток и написала золотыми и серебряными буквами наши имена на маленьких тыковках. На столе стояли свечи цвета жженого сахара, в центре красовался огромный осенний букет.
Родители Марты сидели за столом вместе с нами, оглядываясь по сторонам. Я так долго не видела собственную мать, что даже не знала, как себя вести.
