– Я не Адриенна. Я хотела бы, чтобы ты однажды взглянул на меня и увидел меня, а не привидение.
Он встал и повернулся к лошадке-качалке, трогая длинными пальцами ее гриву, воспроизведенную с такой точностью, что мне казалось, ее вздымает ветер.
– Я это тоже чувствую, – сказал он. – Прошлое. Оно, кажется, живет в этом доме одновременно с настоящим. – Его пальцы погладили бока лошадки, коснулись краев седла, вытертого поколениями безымянных детей Фразье. У меня возникло чувство, как будто я уже все это видела, как будто я видела его трогающим лошадку и разговаривающим со мной.
– Я думаю, у всех у нас есть эта связь с прошлым, – продолжал Мэтью. – Оно здесь, в мебели, полах, стенах. Они несут в себе память о тех, кто жил здесь раньше. С научной точки зрения это убедительнее, чем вера в другую жизнь, которой мы жили когда-то.
– Тогда опровергни меня, – предложила я, поднимаясь и держась за спинку стула. – Загипнотизируй меня снова и верни меня в прошлое. Дай мне рассказать тебе, что я увижу. – Я сделала шаг к нему. – В первый раз это была твоя идея, хотя я и боялась обнаружить вещи, о которых, быть может, знать не хотела. Теперь твоя очередь оказать мне доверие.
Он не ответил, глядя на лошадку, мысли его где-то блуждали. Я подошла к нему и прижалась щекой к его спине, обнимая его сзади, наш ребенок меж нами.
– Я не отдалюсь от тебя, что бы ни случилось. И теперь у тебя намного больше опыта; ты сможешь лучше меня контролировать. – Я помолчала. – Я – не Адриенна.
– Я знаю, – сказал он, опустив свои руки на мои. – Позволь мне подумать об этом.
Я согласно кивнула, зная, что это было все, что он мог мне тогда ответить, но зная также, что у него не было выбора. Он подтолкнул меня к тому, чтобы увидеть мое прошлое, и теперь мы оба зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад.
Он обернулся ко мне, взяв мои руки в свои. Я стояла, глядя на наши сплетенные руки и родимое пятно у основания моего большого пальца.
– Хорошо, – сказала я, погружаясь в его объятья, отчасти храм и отчасти наркотик, и позволила ему повести меня вниз по лестнице. Я сосредотачивалась на каждом шагу, стараясь стереть из памяти выражение его лица, когда он увидел ключ от чердака в моей руке, и звук детского смеха, эхом прозвучавшего за нашими спинами.
Глория
Сент-Саймонс-Айленд, Джорджия
Июль 2011
Я припарковалась на грязном участке через улицу от Крайст-Черч и, заглушив мотор, осталась вяло сидеть на месте, пока Мими не толкнула меня костлявым локтем.
– Не думаю, что если мы тут еще посидим, кладбище станет к нам ближе. Полагаю, нам следует выйти и дальше идти пешком.
Внутренне собравшись, я вылезла из машины и помогла ей выйти с ее стороны, забрав из ее рук желтые гладиолусы, которые я купила в магазине у Тиш. Тяжело опираясь одна на другую и моля Бога, чтобы автомобиль на скорости не вылетел нам навстречу по Фредерика-роуд, мы пересекли улицу.
Генри и я были в Сент-Саймонсе чужаками, так что никто из нашей семьи не был похоронен на этом кладбище. Но мы похоронили здесь достаточно друзей и знакомых, поэтому я его хорошо знала – как и маленькую церковку посредине, она напоминала мне мать, наблюдающую за детьми. Много лет утекло с тех пор, когда я последний раз ходила по этим дорожкам, но, как научившийся ходить ребенок, не утратила с годами способность отыскивать дорогу в этом лабиринте.
Участок Фразье я узнала по описанию Авы, и мы остановились у надгробия Адриенны. «Мать нерожденных детей», прочитала я вслух, и сердце у меня сжалось.
– Ей было только двадцать шесть, когда она умерла…
Мими тихо стояла рядом, держа меня за руку.
– Ава говорила тебе, что Адриенна тоже была акушеркой?
Я покачала головой:
– Нет, что-то не припоминаю…
– Все это странно. Не столько то, что Мэтью женился на женщинах одной профессии… но… видишь ли, он настоятельно советовал Адриенне стать акушеркой.
– Вот как?..
Мими поводила плечами. Взгляд ее задержался на трех старых плитах.
– Да. Ава говорила мне, что он посоветовал ей учиться на акушерку. Как будто ему было такое предначертание – жениться на акушерке.
Холодок у меня на сердце распространился теперь по всему телу, вызвав дрожь в каждой клеточке в это жаркое июльское утро.
– Но это попросту невозможно! – вырвалось у меня. Причем таким тоном, каким я одергивала подросших детей, если они увлеклись играми и забыли сделать уроки. Это всегда приводило их в трепет и заставляло одуматься. Но в реальной жизни такое было исключено.
– Разве? – спросила Мими. И я снова почувствовала себя ребенком, который спрашивает, куда деваются души, когда умирает тело.
Я взяла Мими под руку и повела дальше. Шаг ее был нетверд, и я теснее прижала к себе ее руку.
– Не волнуйся, это недалеко. Если попадется скамейка, ты сможешь посидеть и отдохнуть.
– Если тебе хочется посидеть, так и скажи, – фыркнула Мими. – Если хочешь знать, я могла бы пробежать марафон. – И она с усилием зашаркала вперед, дабы подтвердить такую возможность.
– Ну разумеется. Если остальные участники улитки и черепахи, – пробормотала я, снова беря ее под руку, и повела к месту, где я была только раз, но запомнила свое посещение так, словно это было вчера. Трудно забыть могилу сразу четырех членов семьи, даже если умершие вам незнакомы.
Мы шли по извивающейся тропинке, пока не вышли на поляну с четырьмя простыми белыми плитами. Рядом с ними стоял мужчина в бейсболке. В руках у него была зеленая пластиковая лейка, дальше виднелся красный фургончик, и в нем еще две такие же лейки, но красные.
– Доброе утро, мэм. – Он приподнял бейсболку и улыбнулся. На мгновение я онемела. Я смотрела на него, раскрыв рот.
– Доброе утро, молодой человек, – сказала Мими. – Вы… Вы Джимми. Джимми Скотт. Верно? – Он продолжал улыбаться, но глаза его, когда он увидел нас, широко раскрылись.
– Я Глория Уэллен, – представилась я, ожидая, что он сейчас неким образом даст мне понять, что тоже узнал меня. Но он продолжал только пристально смотреть на меня. – А это моя мать, Шарлен Зинн. Вы учились в школе с моим сыном Джошуа. Давно. Мы переехали летом, после того как он окончил девятый класс. И вы встречали мою дочь, Аву Фразье.
Он снял бейсболку и отер рукавом лоб.
– Я помню Джошуа. Он был очень добр ко мне. И Ава тоже. Она хочет, чтобы я помог ей устроить огород с травами и кирпичными дорожками. Она не может сейчас ничего поднимать, ожидая ребенка, поэтому нанимает меня.
Я улыбнулась:
– Она говорит, что вы самый лучший ландшафтный дизайнер в округе. Пари держу, что это у вас от матери.
Его улыбка померкла.
