После всех пережитых бед, впрочем, и у него были другие заботы. Расследование аферы с марганцевым месторождением шло споро, вылезли и другие серьезные дела. Пришлось основательно чистить мэрский аппарат. Из-за этого вдруг напряглась Москва. Стали оттуда звонить и приезжать солидные люди, сначала просто увещевали, дескать, брось, оставь ты этих подонков в покое. Потом намекать, что у «этих подонков» есть кое-какие связи наверху, а потом уже откровенно грозить. Но мэра это не останавливало, это его даже радовало — видно, копнули они с Локтевым глубоко. С работы, чего раньше не бывало, он теперь мчался домой, к Нине. Видно, пережитое и в этой долголетней семье вдруг как бы стряхнуло наросшую кору, оказалось, что деревцо еще очень молодое, зеленое, цветущее. Они с женой уединялись и часами болтали о том о сем, радуясь, как студенты, или, ясное дело, тоже запирались в спальне. Этому тоже сопутствовало двойственное отношение к гостям. С одной стороны — Локтев был рядом. С ним всегда запросто можно было обсудить все дела, Анастасия и Олег не отлипали друг от друга, но Богомолову было тоже неловко, что он, степенный, солидный человек, вдруг снова влюбился в собственную жену.
Поэтому, когда Локтев решил уезжать, все испытали опять же двойственное чувство горечи и облегчения.
Лесничество выделило Локтеву джип. Настоящий японский вездеход. Конечно, тут не обошлось без подхалимажа к мэру, но Локтев отказываться не стал — машина была нужна. Они с Анастасией погрузились, расцеловались с хозяевами, пожали руки, похлопали по плечам, наговорили всяких добрых и обычных в таких случаях слов и отбыли.
Разумеется, они уезжали не далеко и не навсегда, но этим отъездом как бы подводилась черта под происшедшим. Они как бы начинали новую жизнь, в которой все будет по-старому: Богомолов — мэр, Локтев — лесник, Анастасия — студентка, за которой ухаживает Олег, Таня — пресс-секретарь, но теперь и возлюбленная, Локтева.
Когда Локтев выезжал со двора, к мэру как раз приехал Юрий Петрович Гордеев, тот самый адвокат, что спас его полтора года назад в Чечне, — спокойный и деловитый мужчина. Какие у него к мэру были дела, Локтев, конечно, не знал, да и не его это ума дело. Хотя и не первый уже раз Гордеев тут появлялся, и показалось уже было Локтеву, что ко всей недавней громкой истории адвокат имеет какое-то загадочное отношение, но спросить его об этом напрямую Локтев постеснялся. Да и не сказал бы Юрий Петрович, наверно, одно слово — адвокатские тайны…
Избу приводили в порядок дня три. Вставили выбитые окна, отремонтировали двери. Локтев приладил на душ электрообогреватель и пристроил насос, который качал воду, как бешеный. Задумал даже устроить биотуалет. Он справился в магазине, такие были, недорого, в общем, стоили. Очень хотелось ему устроить дочери цивилизованную жизнь. А как-то поймал себя на том, что вполне равнодушно слушает Настюхиных «Мумий Троллей». И казалось, что сумасшедшее время прошло безвозвратно…
И вот Локтев отправился на дальний участок. Анастасия напросилась с ним, он не хотел брать — слишком дальняя дорога, но Анастасия настояла.
— Па, ну зачем пешком тащиться? Есть же теперь машина!
— Ничего, пройдемся, если уж тебе так со мной хочется.
— Ага, значит, машину жалко, а меня нет?
— Ты в мои служебные обязанности не входишь.
— Значит, для тебя работа важнее собственной дочери?
Это был убийственный аргумент. После него Локтев сдался.
— Ладно, поехали.
— Только, чур, я веду.
— Еще чего! — Правда, ему не хотелось спорить с дочерью.
Они жили душа в душу. Локтев молился, чтобы так продолжалось и дальше. А дочь отсутствие диспутов воспринимала как уступчивость отца и, видно, не проверить эту уступчивость «на прогиб» не могла в силу чисто женского характера.
Локтев махнул рукой:
— Ладно, поехали, только не гони и не лихачь.
Анастасия потом долго смеялась по поводу этого предупреждения. Гнать в лесу не было никакой возможности, а лихачить — тем более.
Тем не менее Локтев все бурчал, что она гонит, что сейчас они влетят куда-нибудь, вон в то дерево, например…
Доспорить не удалось. Локтев вдруг выдернул ключи из зажигания и выскочил из машины.
— Что? Па, что случилось?
Локтев прижал палец к губам.
Анастасия тоже вышла из джипа. Поначалу она ничего не слышала, а потом где-то за деревьями, оттуда, откуда они ехали, послышался гул, все нарастающий и нахальный, перешедший в близкий рокот, пока над лесом не промчался пузатый вертолет.
Он сделал широкий круг и снова направился в сторону дома Локтева.
— Быстрей назад! — приказал Локтев сам себе, бесцеремонно согнал дочь с водительского места, развернул машину и погнал ее обратно.
Вертолет летел впереди, но медленно, словно дразня их. И точно прямиком к дому лесничего.
— Па, чего? Что ты? Вертолета не видел?
— Он летит к дому, — коротко ответил Локтев. К нему снова возвращалось немногословие.
— Ну и что?
— А то — пожара нет, я не вызывал.
Анастасия презрительно фыркнула. Не то чтобы она не разделяла опасений отца, просто обидно было, что отец выгнал ее из-за руля. Как прогулка — пожалуйста, дочь, веди (да и то не без выклянчивания!), а как серьезное что-то…
Они вылетели на поляну, когда вертолет как раз заходил на посадку. Локтев бросился к избе, выскочил тут же с ружьем, в котором на этот раз были патроны. Но вертолет, приземлившись, застыл и больше признаков жизни не подавал.
Зато гул послышался снова, теперь уже со стороны дороги. Шли несколько машин. Шли быстро, уверенно, шли прямо сюда.
Анастасии стало слегка не по себе. Она, конечно, знала, что отец ее в беде не оставит, выручит, если что. Но вот промежуток между бедой и выручкой был ужасен. Анастасия такого больше пережить не смогла бы.
— Спрячься в погреб, — традиционно приказал Локтев, когда машины уже замелькали между деревьями.
Анастасия спряталась, а Локтев залег и приготовил ружье.
Как только первая машина показалась из-за кустов, он пальнул прямо в капот, от чего тот открылся и встал дыбом, перекрывая водителю и всем сидящим в машине обзор.
Машина тут же остановилась, и из нее выскочил… мэр.
— Виктор, ты что?! Решил и впрямь меня прикончить? Ничего себе гостей встречаешь!
Локтев сплюнул от досады — действительно, уже от каждого куста шарахаться стал.
— Хоть бы сообщил… У меня рация исправна, — сказал он, обнимая Богомолова. — А вообще, нечего тут эскортами разъезжать. Невелика шишка, надо к народу поближе…
— Я-то шишка невелика, а вот ты…
— А я чего?
Наконец все машины вырулили на поляну, и из них стали выходить люди. А были все это серьезные штатские и в высоких чинах военные.
