— …Вопрос о судьбе лицензии на разработку добычи марганцевой руды в Чупринином Закуте, получивший скандальную известность, отложен до проведения всеобъемлющей экологической экспертизы. Мэр Белоярска Богомолов вообще заявил, что в распоряжении областной администрации уже более года имеются заключения НИИ «Чермета» и группы независимых экспертов «Гринпис», которые полностью совпадают друг с другом. Согласно выводам специалистов, подземные работы в Чупринином Закуте нанесут ущерб уникальному природному балансу — системе почвенных вод. Дело в том, что совсем рядом находятся целебные источники, где добывается, в частности, очень популярная среди сибиряков минеральная вода «Чупринка-2»…
Но ничего этого Локтев не слышал. Подарок Гордеева — корейский телевизор «Самсунг» с диагональю в семьдесят два сантиметра, стоял в ящике нераспечатанный, что с ним делать, Локтев не решил, а пока что сушил на нем траву. Восемь часов, новости, наверное, начались… Или в девять новости? Да какая, собственно, разница?
Турецкий с Гордеевым тоже этого не слышали. Они сидели в самолете и вели негромкую беседу, а от предложенных хорошенькой стюардессой напитков Гордеев решительно отказался. Он спрашивал у своего друга о подробностях недавних событий, тех из них, которые были ему неизвестны, — то есть по преимуществу проистекавших из города-героя Москвы:
— А мои стюардессы откуда взялись?
Так все оттуда же! И прослушка, которая велась в Москве, и стюардессы — это все работа Кривокрасова. Он не без оснований полагал, что Рудник с Клеонским успели что-то разнюхать об аукционе и, не исключено, передали информацию тебе. У Клеонского ведь были широкие интересы в металлургической промышленности…
— Никто мне ничего не передавал, — буркнул Юрий Петрович.
— Ха! Я-то тебе верю, но, если бы Кривокрасов до тебя в Москве добрался, тебе пришлось бы долго его в этом разубеждать. Надо сказать, он создал такой собственный компактный маленький КГБ, который некоторое время эффективно выполнял его изощренные комбинации. Но того не знал ушлый председатель Госкомимущества, что через полчаса после того, как он вылетел в Белоярск вместе с президентом, вся его лавочка была накрыта.
— Крутенько завернул, Сан Борисыч.
— А то, — похвастался Турецкий. И тут же признался: — Сам не ожидал, что все так совпадет. И с тобой, и с Белоярском… Главное, молниеносно же получилось! Фьюить — и…
— Да, а китайцы? — спохватился Гордеев. — Три мертвых китайца! Кто их-то утопил?
— Вообще-то сейчас это не моего ума дело, как ты понимаешь, — сказал Турецкий и тут же хохотнул: — Точнее, не моей прокуратуры. Но предполагаю, что без криминалитета тут не обошлось. Возможно, этого субчика Ермолова-Авторханова тут задействовали. Если прижать людей из его окружения, может, что-то и всплывет, как эти трупы в Черном озере. Ясно только, что это Прокопьева рук дело, он был тактик, руководил всей операцией в Белоярске, в отличие от стратега Кривокрасова. С того и устранения Клеонского хватило. Вместе с твоим Рудником в придачу.
— Так это он?!
— А то кто же? Я же нашел-таки свидетеля выстрела из базуки, представь себе, тетка из газетного ларька, где ты стоял. Сделали фоторобот. По нему вычислили стрелка. Это некий Оношко, начальник личной охраны Кривокрасова. У него такая биография — пробы ставить негде. А дальше уже стала разматываться ниточка.
Гордеев молчал некоторое время, и Турецкий только сейчас заметил, что на высоком гладком лбу его приятеля появились новые морщины.
— Эти нынешние чиновники, вроде Кривокрасова, — сказал Юрий Петрович, — дельцы и пошляки, духовная глубина которых если когда-то и существовала, то сейчас безнадежно и прочно заслонена заботами суетного дня. Они уже почти не люди…
— Но у них все-таки еще есть шанс? — улыбаясь, сказал Турецкий. — Не будь столь суров, Юра. В конце концов, я тоже… почти чиновник. Чиновник, которого мучает жажда.
— Ладно, — сжалился Гордеев и подозвал стюардессу.
