— Быстро ты, — сказала Ингрид. — Они едут?
— Мне надо в город, — сказал он.
— Нет, Бобби, хватит.
Отметь перемену в нем: дубленое лицо, водянистая обессиливающая недужность ушла — осталась только та, что устойчивее и долговечнее.
— Викхэм позвонит. С Амблером мне надо встретиться самому.
Никакой паники, но время не ждет. Все под контролем, но придется постараться, чтобы не сбиться с курса. Ничего страшного не случится, если мы не потеряем голову.
— Пока я не ушел, — сказал он. Он оглядел их троих, словно дожидаясь от них внимания, хотя их вниманием уже завладел. — Вам нужно знать, что произошло этой ночью.
— Что произошло?
— Что произошло здесь. Что вы видели.
— Я видела, что произошло, — сказала Ингрид.
— Правда? — Он посмотрел на нее.
— А-а, — сказала она.
Молчание, беспокойное.
— Ты хочешь, чтобы мы врали? — спросила Ингрид Хейл. — Пожалуйста, Бобби, не заставляй нас врать.
— Не хочешь врать? Хочешь рассказать всю правду, ничего, кроме правды, и да поможет тебе Господь, обо всем, что сегодня видела? Хочешь?
Вид у нее был несчастный. У Тони заходилось сердце. Она сказала:
— Ой, Бобби, милый.
У Бобби милого были отвислые кровяные веки, рот разевался, как у рыбы, хватая воздух. Он всегда так разевался, но Тони раньше этого не замечал.
— Мне насрать, — сказал он. — Я думал, что вы хотите иметь, что рассказать. Не желаете — так и черт с ним.
Она осела на стул.
— Ладно. Так что нам говорить? Скажешь нам?
— Это Рэй Маркус застрелил Лу Бейтса. Выстрелил в него дважды. Раз в грудь, раз в голову.
— Боже мой, — сказала Ингрид.
— Застрелил, потому что Лу согласился дать показания в суде.
Тишина, они обдумывают. Ингрид бросила на Тони отчаянный взгляд — на помощь, на помощь, — но он уклонился от ее взгляда.
— Это нескладица, — сказала Ингрид.
— Это ровно такая складица, какая вам нужна, черт возьми.
Тони пытался представить, как Рэй Маркус стреляет в Лу Бейтса.
— Вам хочется знать, как это было? — спросил Бобби. — Хочется ведь, да? Ведь Рэй у вас не может вдруг нарисоваться с пистолетом, когда он тут арестантом сидит, так? Вам хочется знать?
— Ну так скажи нам, — сказала Ингрид.
— Скажу. Он не был арестантом. То есть он тут был, но ушел. Он ушел после того, как мы поговорили, и я высадил его по дороге, когда поехал за Бейтсом. Только он не пошел к себе. Или пошел к себе и взял пистолет или взял где-то пистолет и поймал машину обратно — и тогда это сделал. Из засады. Залег у дома, застрелил его, когда я заводил его внутрь, застал меня врасплох, пиф-паф.
— Все-то ты придумал, — сказала Ингрид.
— Сойдет.
— Это же ни в какие ворота.
— Ничего подобного.
— Этим ты не отделаешься.
— От чего тут отделываться? С Амблером я решу, с Джорджем решу. Все, что нам нужно, — это чтобы вы, ребята, согласились и не говорили больше, чем надо.
— Лжесвидетельство?
— Господи! Считай, что это возможное развитие ситуации. Так и было бы, продлись все подольше.
— Ладно тебе, Бобби.
— Что значит — ладно тебе? Я предлагаю тебе дни без скандалов до конца моей жизни, сколько уж там ее осталось. Если думаешь, что это лжесвидетельство, сдавай меня, мне насрать.
Она посмотрела на Тони, на Сьюзен:
— Вы на это готовы?
— Я? — спросила Сьюзен. — Что мне надо делать?
— Тебе надо сказать, что этого человека, Рэя Маркуса, здесь не было, — сказала Ингрид.
— Он ушел до твоего прихода, — сказал Бобби. Она поняла.
— А-а. А потом он пришел и застрелил того парня с бородой?
— Верно. Спросят — ты это и скажешь: вот что я видела. Хотя нет, подожди, — видеть ты его не видела. Парня с бородой ты тоже не видела. Ты только слышала выстрелы, когда я вел парня с бородой от машины.
— Так мне надо сказать, да?
— Так тебе надо сказать.
Он, казалось, чувствовал облегчение и был собой доволен. Тони, думая: если я не соглашусь, Бобби Андес этого не вынесет, — ворошил свой ум в поисках вопросов, которые может услышать на свидетельской трибуне.
Ингрид сказала:
— Он будет все отрицать.
— Его отрицание дерьма не стоит. Он отрицал, что убил родных Тони.
— Он пойдет в полицию и все расскажет.
— Он не такой тупой.
— Он пойдет в полицию и расскажет, что видел. Он обо всем расскажет, Бобби. Про то, как ты его похитил, про наручники, про то, как ты убил Лу.
— Не, не расскажет.
— Откуда ты знаешь? Я бы так и сделала.
— Не расскажет, потому что знает — его арестуют за убийство Лу. Знает, потому что знает меня, знает моих друзей и знает, что вы втроем — свидетели. Вот поэтому он и не пойдет в полицию. А если все-таки пойдет, то вот что будет: будет то, что никто ему не поверит.
— Это так цинично, Бобби.
— Что цинично? Не спорь со мной. Если это цинично, дай мне альтернативу. Скажи, как будет нецинично. — Он держался театрально, сплошная опера.
Тони же — сплошное горе, виноватый и всему причиной, — блуждал в лакунах рассказа, с которым ему надо было выступать, искал к нему вопросы.
— Бобби, — сказал он. — Если Рэй Маркус убил Лу Бейтса, то когда он отсюда ушел? — Еще сказал: — Куда он ушел? — И еще: — Откуда он взял пистолет? Как он сюда вернулся?
— Давайте это будет моя забота, — сказал Бобби. — Он ушел отсюда тогда же, когда и я. Я отвез его в город, да, потому что не хотел разбираться при Ингрид, вот как было. Бог знает, что он делал потом. Раздобыл пистолет. Поймал машину, поехал сюда. Не волнуйтесь об этом.
Он смотрел на них, как больной вожатый скаутского отряда. Поняли наконец? Справитесь? Все бреши заткнуты?
— Давайте-ка я все повторю, — сказал он. — Повторить? Да. Итак, я привез Рэя. Когда я увидел тут Ингрид, то увез его. Вы ждали. Пришла Сьюзен. Вы гадали, куда же я, к черту, запропастился. Через некоторое время я вернулся. Когда я подходил к дому с Лу — бах! Два баха. Вы выбежали и увидели, что этот парень лежит на траве, а другой убегает. Просто, да?
Тони думал, как это тягостно — что закон сейчас на стороне Рэя Маркуса.
— О Рэе не волнуйтесь, — сказал Бобби. — Все идет к тому, что он будет застрелен при сопротивлении аресту. Так? — К Ингрид: —Ты возмущена?
