Книга Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов

7 июля 1941 года, где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)

Щелк!

Какая-то сволочь щелбана отвесила мне по носу, открываю глаза и спросонья ни хрена не вижу. Вокруг мрак, и из темноты слышен подлый хохот Маришки, вот сволочь, нет чтоб чем-нибудь приятным разбудить.

– Ща я начтылу корму-то порву, сперва на флаг Швеции, потом на флаг ВМФ Российской империи, – угрожающе рычу я и бросаюсь на звук хохота, опа, попалась. Побарахтались, и она говорит:

– Ну, все, пошли на пробежку, милый.

– Мань, я читал, что один секс заменяет пятикилометровую пробежку, может, заменим полезное на приятно-полезное?

А Маня девушка покладистая, не смогла отказать. Ну, мы и пробежали, таким образом, десятку километриков. «Набегавшись», омылись утренней росой (в машине канистра воды была), сели в кабину, и я повел «Опель» в расположение, затем, припарковав машину на место, мы, сойдя с транспорта, почапали к шалашу моему для завтрака, который «сьешь сам».

Тут откуда-то появились Онищук с Вахаевым с немецкими касками под мышками и начали осыпать меня с Машей какими-то листьями (вот твари, заранее готовились). В их бурной фантазии эти листья, видимо, были розовыми лепестками. А новый разведлейтенант Листиков скачет тут же как козленок и дразнит:

– Тили-тили тесто, жених и невеста.

Прям не разведчики, а какой-то «Дуршлаг, Дуршлаг» блин, ну или это, как его «Кособокое трюмо», ан нет, «Кривое зеркало». Ну да ладно, отвесил по пинку Вахаеву и Онищуку, а Маша ласково ушипнула за бок Листикова, у того лицо сразу стало серьезным, как у инквизитора во время допроса, видимо, от щелканья на счетах у Машундры пальцы стали как кусачки. А мы пошли уж на завтрак (припозднились чуток из-за «пробежки»), старшина накормил нас беспрекословно, так как Манюндра его прямая начальница (попробовал бы не накормить начальницу свою).

Затем опять всех вызвал Старыгин, тут демократия-демагогия кончилась. Всех разведчиков Анисимыч послал на хрен, то есть в разведку, отдал им все цундапы, и оба наших советских мотоцикла ПМЗ. Тут же приказал Машке залить разведке все баки до упора горючкой и по запасной канистре выдать, причем канистры запасные с бензином, а не пустые. Разведчикам было поручено следующее:

Узнавать, что, как и где, то есть всю ситуацию на нашем микроТВД.

Попробовать привлечь к сотрудничеству местных жителей (агентурная работа).

Выискивать скоропортящиеся ништяки (там колонна куда идет, или еще че-нить вкусное и по нашим зубам).

Всё, ушли наши разведроботы вместе с начтылом получать необходимое. Шлюпке с ними, полковник попросил его присмотреть за излишне креативными Онищуко-Вахаевыми, у тех же один андреналин на уме, да приключения на жопе. Они с собой захватили две рации и шифр на сегодня договорились применить чеченский. То есть там «зашифрует» Вахаев, а тут «расшифрует» Астемиров Заурбек (новичок из крепостников), красноармеец из Беноя. И разведка уже почти на старте стояла, ожидая отмашки, как полковник командует Шлюпке остаться, странно, но это приказ. А приказы обсуждают только в американской армии, да и то в кино.

Затем наступила очередь Прибылова, и, разделив его бойцов на две части, полковник послал половину в точку К. Там бойцы под руководством Прибылова и сержанта Хмельченко должны возвести землянки (то есть вырыть уж), на полторы-две тысячи человек (с запасом). Сразу же необходимо возвести в землянках нары, чтобы бойцы зимой могли спать, но уплотненно конечно, чай, не люкс в пятизвездочном отеле.

Вторая часть идет в точку С, делать схрон для танков, командовать будет летеха Смирницкий, понятно, что перед выездом Прибылов расчертит им план строений. Это будут просто большие землянки, куда танки будут въезжать, как кисть (не винограда, а руки) в перчатку. И тихо там пережидать опасное время, типа как ведмедь в берлоге зиму.

ЗАР получил приказ научиться быстрому развертыванию, то есть они теперь должны загрузить свое барахло на тачки, рвануть километр-два, потом отцепить/разгрузить стволы, приготовить все к стрельбе, зарядить орудия. Затем разрядить все на фиг обратно, все шмотки погрузить, прицепить к машинам и вперед еще километр или больше. С каждой тренировкой время на развертывание должно сокращаться, полковник пригрозил лично проверить, и Гогнидзе упорхнул к начтылу выбивать горючку да лошадок, не самим же пушки гонять. Давай-давай, сын гор, тяжело в учении, легко в бою!

Танкисты получили приказ осмотреть, подлатать моторы и ходовую часть (ну и все остальное тоже), и Арсеньев, среднего роста кряжистый мужичок с внешностью ФДР[192], но с горяще-рыжей шевелюрой, забрав Абдиева с собой, тоже испарился. Первому батальону Ахундова поручено построение землянок и сторожевых вышек. Ну, не построить, конечно, полностью вышки, просто обустроить на деревьях где-нибудь в ветвях защищенные от ветра и дождя места для наблюдателей. Как раз тех, кто «высоко сижу, далеко гляжу», ну чтобы враги не подкрались незамеченными.

И те тоже свалили с горизонта, местами ворча, мол, мы пехота, а не саперы. Правда, ворчали так, чтобы Старыгин не слышал, тоже ведь жить хотят, а для Старыгина не существуют сапер-шмаперов, для него все мы – бойцы Красной Армии, и ОБЯЗАНЫ выполнять приказ, цубефель[193], понимаешь ли. Надо будет, он начтыла пошлет копать картошку, ну или разведчиков смазать танки, на то он и командир.

Зато второму батальону повезло, им полковник приказал отдыхать, но вполноса (вполлба, вполглаза, вполброви, вполвека… простите, увлекся), блин, то есть вполуха, потому что они резерв комдива, и в любой момент он может их послать куда надо, и даже дальше.

Меня Анисимыч послал к связистам, чтобы я сидел над душой Астемирова, а тот, в свою очередь, топтал душу радиста Зворыкина. Вдруг что поступит от Вахаева, вот и Астемиров в роли советской «Энигмы», а я, видимо, буду срочно как-то адекватно реагировать (типа я антикризисный менеджер).

Я поначалу, конечно, напряженно сидел, потом расслабился, потом прилег, ну и в конце оборзев, вообще заснул. Через некоторое время меня разбудил Астемиров, срочное сообщение от онищуковцев.