Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
Из его слов я понял, что оборона будет длительной. Вот тогда мне стало понятно, да и штрафники это поняли, что наш командарм генерал Батов не выпустит отсюда ни одного штрафника, который не искупит вину свою кровью или жизнью. А в обороне пришлось нам стоять больше месяца, принимать там новое пополнение, терять своих боевых товарищей, в том числе и тех, кого мы считали заслужившими освобождения. Но так считали мы, а вот и Батурин, и генерал Батов, как показалось, были другого мнения.
Вскоре, уже на новом участке обороны, командир взвода Федя Усманов принес мне листок бумаги, на котором были такие стихи:
Нас с Батуриным комбатом
Взял к себе на Нарев Батов.
Ну, а это не Горбатов,
Не жалел бойцов штрафбата.
Для него штрафник – портянка.
Он только тех освобождал,
Кто ранен, кто погиб под танком,
А остальных на гибель гнал!!
После войны авторы некоторых публикаций стремились показать, что штрафники заранее были обречены стать смертниками, что штрафбаты, как и армейские штрафные роты, были подразделениями, обреченными на гибель. Да, за все то время, которое пришлось мне пройти с боями в составе штрафного батальона, этот «наревский» период был почти единственным, который мог бы соответствовать этим суждениям. И сами штрафники вправе были думать так же.
Не мне судить о полководческих и других талантах генерала Батова, поэтому приведу суждения о нем крупных военных авторитетов. В уже упоминавшейся мною книге «Солдатский долг» авторитетнейший полководец Великой Отечественной войны, маршал К.К. Рокоссовский пишет, что и в декабре 1943 г. П.И. Батов, сосредоточив все усилия на своем левом фланге, «…недоглядел, что враг подтянул крупные силы против правого фланга армии, хотя мы его об этом предупреждали (выделено мною. – А.П.). Спохватился командарм, когда гитлеровцы смяли часть правого фланга и начали выходить в тыл основной группировки войск армии…
Увлечение командарма легким продвижением войск без достаточной разведки и игнорирование предупреждений штаба фронта (выделено мною. – А.П.) о нависшей опасности обошлось дорого: мы потеряли значительную территорию на очень важном для нас направлении…»
Как надо полагать, и неоправданных людских потерь там было немало.
А вот что писал в своей книге «Воспоминания и размышления» маршал Победы Г.К. Жуков:
«Если разведка не сумела дать правильные сведения, или если при их анализе допущены погрешности, то и решения всех командно-штабных инстанций неминуемо пойдут по ложному направлению».
Еще одна большая цитата, которую я напомню читателю. Эти мнения маршала Рокоссовского хотя бы частично раскрывают сложный характер командарма. Вспоминая о действиях армии Батова в наступательной операции «Багратион», в той же книге маршал писал:
«65-я Армия, не встречая в Беловежской Пуще особого сопротивления со стороны противника, вырвалась вперед и тут попала в неприятную историю. Не обеспечив фланги, армия была атакована с двух сторон частями двух немецких танковых дивизий. Они врезались в центр армии, разъединили ее войска на несколько групп, лишив Командующего на некоторое время связи с большинством соединений и управления ими (выделено мною. – А.П.). Командование фронта послало на выручку стрелковый корпус и танковую бригаду. Положение было восстановлено. Но Павлу Ивановичу пришлось пережить тяжелые минуты».
А вот что об этом же случае сообщил в своей книге «…специального назначения» маршал инженерных войск В.К. Харченко:
«Утром 23 июля частям танковой дивизии СС «Викинг»… удалось соединиться с 4-й фашистской танковой дивизией… Несколько дивизий 65-й армии оказались в трудном положении… Вскоре к Батову для организации ответного удара прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего… Г.К. Жуков и Командующий фронтом… К.К. Рокоссовский. Срочно были подтянуты резервы. Уже к исходу 24 июля гитлеровцы были разгромлены и положение восстановлено».
Я, наверное, несколько тенденциозен в выборе цитат из этих книг. У маршала Рокоссовского много раз отмечаются и положительные качества командарма-65. Но так заметно подчеркиваются слабые места Батова: отсутствие надлежащей разведки, недостаточное внимание флангам и некоторая самоуверенность, приводящие к большим и чаще всего – неоправданным потерям.
Даже как-то странно: ведь боевой опыт у генерала, дважды Героя Советского Союза, огромный. Он воевал в Испании, участвовал в финской войне. Но не менее странно и то, что почти всю Отечественную Павел Иванович прошел командующим одной и той же армией и ни разу не был повышен в должности. Это что-то значит? Да и армия не стала ни гвардейской, ни ударной…
А вот цитата из книги самого генерала Батова («В боях и походах», с. 453–454) о событиях на Наревском плацдарме:
«4 октября… враг внезапно перешел в наступление… Почему немцам удалась внезапность? Танковая группировка врага в составе трех дивизий нанесла удар из глубины… Налицо был просчет нашей разведки. Немецкие танки широким фронтом вышли на наши заминированные участки. Но… ни один не подорвался. Оказывается, саперы противника обезвредили мины. И этого разведка не обнаружила…» (выделено мною. – А.П.).
Это в который раз на те же самые грабли? Сколько же людей погибло именно из-за просчетов разведки, кто это подсчитывал?!
Ну а слова, приведенные выше в цитате из книги Батова о том, что немцы сумели обезвредить мины, заставляют меня задуматься еще раз: почему же саперы армии Батова не сумели обезвредить мины на участке нашего наступления? И не противотанковые, а противопехотные? Или эту идею подсказал впервые оказавшийся вблизи боевой обстановки наш новый комбат Батурин? А может быть, гибель какой-то сотни штрафников – мелочь по сравнению с жертвами плохой разведки 65-й армии?
Мне снова захотелось обратиться к воспоминаниям Александра Васильевича Горбатова, где он рассказывает, как в операции «Багратион» в ночь перед наступлением «…под шум и грохот бомбежки наши труженики-саперы проделали сотни проходов в минных полях и проволочных заграждениях для пехоты… работая в непосредственной близости от противника, зачастую под пулеметным и оружейным огнем».
Ну а если в нашем случае мины были действительно неизвлекаемыми, то почему бы не пустить на них прямо во время артподготовки или непосредственно перед атакующими, как я уже говорил выше, танки-тральщики, которые за считаные минуты справились бы с этими проходами? Как показалось мне, офицеру всего-навсего ротного масштаба тогда и тем более теперь, спустя много лет, я уверен, что такое простое решение могло бы прийти в голову и комбату, и тем более командарму. Но почему-то не пришло. Наверное, заслуженно ни Батурин, ни Батов не удостоились того, чтобы штрафники между собой называли их «Батя», как Осипова, хотя фамилии обоих начинались со слога «Бат», созвучного с этим теплым словом «Батя».
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
