Они сели в машину Алека и поехали вдоль побережья на юг.
– День рождения Генри уже в эту субботу, если не ошибаюсь? – поинтересовался Алек.
– Да. – Клэй чуть не забыл об этом, а потому был признателен отцу за напоминание. Еще несколько месяцев назад он запланировал устроить на восьмидесятилетие Генри вечеринку, которая должна была стать для старика сюрпризом. Как ни странно, до сих пор еще никто не проболтался об этом.
– Как ты собираешься заманить его в «Шорти»? – поинтересовался отец.
– Скажу, что мы с Лэйси приглашаем его на ужин, – ответил Клэй. – Он, конечно, заподозрит, что мы что-то для него приготовили, потому что повезем мы его не в дорогой ресторан, а в «Шорти». Но я надеюсь, что в целом это все-таки станет для него сюрпризом.
До конца поездки они обсуждали один из проектов Клэя, хотя Алек наверняка пытался понять, что же стояло за этим приглашением на обед. И только когда они уселись за столик и заказали себе суп, Алек заметил:
– Такое чувство, что ты чем-то озабочен. У тебя все в порядке?
Клэй не подозревал, что его настроение хорошо заметно окружающим.
– У меня есть довольно-таки интересные новости, – ответил он.
– В смысле?
– Оказывается, Джина находится в родстве с Пурами.
– Вот как? – Отец смотрел на него с явным недоверием.
Клэй пересказал часть того, что Джина поведала ему прошлым вечером. В частности, упомянул о том, как ситуация с матерью заставила ее отправиться на поиски родственников. Рассказал про дневник Элизабет.
– Ты сам видел этот дневник? – поинтересовался отец.
– Нет. Вряд ли она привезла его с собой. Мне, по крайней мере, она об этом не говорила.
Алек откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Я знаю, Клэй, – сказал он после некоторого раздумья, – что Джина тебе нравится, а потому обещаю не возвращаться к этому в дальнейшем. Но кое-что я все-таки должен сказать.
Клэй кивнул, понимая, что все равно не сможет остановить его.
– А вдруг Джина выдумала эту историю в надежде на то, что мы растаем от умиления и поможем ей поднять линзы?
– Папа, лично я ей верю, – вздохнул Клэй. – Джина и правда не историк, она сама это признала. Единственной ее мотивацией было именно родство с Пурами.
– Тогда почему она не сказала об этом сразу?
Клэй ненавидел скепсис в глазах отца, как ненавидел и логику его слов.
– Думаю, она просто не хотела сближаться ни с кем из нас. Ей хотелось посмотреть на маяк, посетить края, где жили ее предки, а потом вернуться к себе в Вашингтон. Она не собиралась исповедоваться перед людьми, которые ничего для нее не значили. Джина не ожидала, что подружится с Лэйси и со мной, как не ожидала и того, что успеет проникнуться к нам… ко мне… какими-то чувствами.
Как бы ему самому хотелось в это поверить!
– Ты влюбился в нее, не так ли? – спросил отец.
Клэй кивнул.
– Это все ты виноват, – улыбнулся он. – Ты же советовал открыться ей.
– И ты открылся? – улыбнулся в ответ отец.
Клэй снова кивнул.
– Она замечательная, других слов не подберешь.
– И ваши чувства взаимны?
– Надеюсь.
Отец помолчал, поджидая, пока официантка поставит перед ними тарелки с супом. Наконец, когда она ушла, он глянул Клэю прямо в глаза.
– Я подумаю о линзах, Клэй, – сказал он. – Обещаю тебе все еще раз как следует обдумать.
38
Суббота, 9 мая 1942 г.
Внезапно все пошло наперекосяк.
Сегодня утром я не успела заглянуть в световую камеру, чтобы забрать записку, которую мистер Хьюитт регулярно оставляет для меня в пятницу вечером. Мне пришлось помогать маме с выпечкой, а иначе она могла что-нибудь заподозрить. Я постаралась побыстрее съездить со своими пирогами на станцию Береговой охраны, так как спешила забрать записку до того, как ее кто-нибудь увидит. Можете представить мой ужас, когда я поднялась на маяк и увидела там папу! Я уже приготовилась отвечать на кучу вопросов, как вдруг заметила записку – та, как всегда, была засунута за медное крепление. Стало быть, папа пришел сюда только для того, чтобы помыть окна.
Увидев меня, он отложил на время губку.
– Представляешь, Бесс, – сказал он, – шпиона все-таки нашли!
Первым делом, конечно же, я подумала о Джимми Брауне, ведь в своей вчерашней записке я сообщила мистеру Хьюитту о его немецком происхождении. Но в действительности все оказалось иначе.
– И кто же это? – спросила я как бы между прочим, чтобы не вызывать у папы подозрений.
– Мото Сато, вот кто! – ответил он. – Бад Хьюитт был тут утром и рассказал нам обо всем.
Я просто онемела от изумления, но папа этого не заметил.
– Его уже давно подозревали в чем-то подобном, – продолжил он как ни в чем не бывало, – но никому не хотелось в это верить. Он выглядел таким славным старичком, который только и делает, что ловит целыми днями рыбу.
Я была в таком замешательстве, что продолжала молча смотреть на него.
– Ты ведь знаешь, что Мото Сато спасся при пожаре, – сказал папа, как будто это были невесть какие новости.
– Знаю, – подтвердила я.
– Когда шериф приехал к его дому, мистер Сато, насквозь мокрый, сидел у дороги. Ну, что ты об этом думаешь?
Я никак не могла понять, куда он клонит. Может, он узнал о том, как мы с Сэнди спасли мистера Сато, и теперь пытается загнать меня в ловушку? Может, мистер Сато был не настолько плох, как нам казалось, и рассказал про нас шерифу?
– Так все поняли, что японец – вовсе не инвалид, – пояснил отец. – Его кресло осталось в спальне, а сам он, судя по всему, выбежал из дома, прыгнул в залив, доплыл до суши, а затем прошел через двор к дороге. Ясное дело, инвалиду такое не под силу.
– Может, кто-то спас его из огня и оставил во дворе, – предположила я.
– Тогда почему он об этом не скажет?
Тут я не нашлась что ответить.
– А почему все решили, что он – шпион? – спросила я.
– Все это время он лишь притворялся инвалидом, а сам, скорее всего, выбирался по ночам на пляж и подавал сигналы немецким подлодкам. В его доме, кстати, нашли сгоревший радиоприемник.
Да это же было самое обычное радио! Мне хотелось кричать от бессилия.
– По словам Бада, Мото Сато так и не бросил свое притворство, – добавил отец. – Делал вид, что не может сам дойти до машины шерифа.
Но он и правда не может ходить! Мне было так плохо, что из глаз у меня хлынули слезы. Схватив губку, я сделала вид, будто помогаю отцу мыть окна. Сама же первым делом вытащила записку мистера Хьюитта и спрятала ее в карман.
