Вообще терпение мадерьянцев в сложных бытовых ситуациях просто феноменально: нигде я такого не видал. Например, на дороге. Если водитель ошибся и его машина перегородила путь – в России, в Англии, во Франции, где угодно, – ругань бы стояла, страшное дело, лица людей исказились бы злобными гримасами, кто-нибудь непременно закричал бы, а то и до рукоприкладства дело бы дошло. Здесь – ничего подобного. Все всё терпят стоически. Или войдет кто-то в автобус, никак не может найти мелочь в кошельке. Шофер терпеливо ждет, и вместе с ним – весь набитый до отказа автобус. Ни слова, ни звука, ни негодующего взгляда. А ведь кто-то, наверное, куда-то спешит… Неужели все с детства балладу про 37 гвоздей запомнили?
Но, странным образом, в каких-то отношениях мадерьянцы остаются детьми на всю жизнь. Иначе чем объяснить их странную привычку орать ночами под окнами?
«Кричут!» – суммировала происходящее по вечерам и по ночам во дворе наша юная леди, слегка путающаяся иногда в своих четырех языках.
И действительно, «кричут» самым ужасным образом. То есть это они так разговаривают, общаются, не задумываясь ни на секунду, что в кондоминиуме жуткая акустика, что из-за открытого окна у нас такое ощущение, что орут у нас прямо над головой. О, сколько же раз они будили нас по ночам – со счета сбились…
Выскочишь в пижаме во двор, начнешь их упрекать, дескать, пор амур ди деуш, во имя любви к господу, что же вы творите, два ночи же, мы тут спим, вернее пытаемся спать, и у нас тут ребенок… Следует неизменно одинаковая реакция: провинившиеся искренне конфузятся, начинают горячо просить прощения, обещают, что больше ни в жизнь, что им просто как-то в голову не пришло…
А в следующий раз могут запросто опять забыться. Ключевая фраза здесь: «в голову не пришло…» Вот именно!
Наши итальянские друзья считают, что мадерьянцы – чуть ли не противоположность средиземноморского типа.
Опять же, это имеет не только положительную сторону.
Зато, утверждает моя ирландская подруга Ким, если у вас появился мадерьянский друг – это на всю жизнь. Не так просто войти в доверие, но, если это случилось, то всё, это навсегда, и дружбу мадерьянец понимает очень серьезно. Если вы приглашены в дом, то вы уже почти член семьи. О, сколько возился со мной мой друг Октавиу! Возил по острову, показывал, рассказывал, знакомил с интересными людьми… Норовил еще и кормить при этом; я сопротивлялся как мог, старался как-то отплачивать за гостеприимство мадерьянское гостеприимством русским… Как-то я не удержался, говорю ему: почему ты тратишь на меня столько времени, да и бензина (сформулировав это, конечно, повежливее)? Он пожал плечами: делаю, что должно… Ну, вот так. Дружба по-мадерьянски? Да и Педру и Филипа как-то незаметно стали нам очень близкими людьми, с которыми и легко, и просто, и весело, и интересно. С которыми можно поделиться даже самыми сокровенным.
Они, кстати, вовсе не страдают квасным (или надо сказать: маракуйским?) патриотизмом. Главное: нигде не найти такой благодати для детей, считают они. Ради них стоит потерпеть местный провинциализм. Но при этом мадерьянцы относятся к родному острову и островитянам критически, со здоровой иронией, и мы слышали от них много такого, что заставляло нас снять розовые очки…
Глава 31. Плохое про Мадейру
Англичанин Питер Рой написал книгу: «Мадейра: плавучая куча дерьма» (Madeira: The Floating Dungheap). Название пародирует традиционные титулы многочисленных восторженных книг и справочников типа «Мадейра: клумба в океане».
В аннотации сказано: «это первая в истории книга, открывающая миру темную изнанку плавучего сада». Автор, проведший на острове пять лет, обещает рассказ о «коррупции, инцесте и выстрелах в ночи».
На самом деле книга скучная, плохо, по-дилетантски написанная и, видимо, представляет собой акт злой мести, возмездия за неприятности, выпавшие конкретно на долю мистера Роя. Другие англичане, обожающие Мадейру, тут же ринулись на защиту любимого острова. «Автор не может сдержаться, приклеивая злобные и пренебрежительные ярлыки… Мадейра, наверно, вздохнула с облегчением, когда он уехал», – пишет один рецензент. «Эта книга – позор и сплошное мерзкое брюзжание», считает другой. «В жизни не читал такой предвзятой чепухи», соглашается третий. Особняком стоит рецензия некоего Сэма, прожившего почти 16 лет на Мадейре. Сэм, так же как и автор «Кучи…», пытался заниматься на острове бизнесом и строительством. Он, знающий Мадейру изнутри, тоже выносит книге суровый приговор: «бешеная злоба и напыщенная, ксенофобская брань». Но, в отличие от всех остальных, Сэм нашел в произведении Питера Роя и некое рациональное зерно, если не по форме, то по существу. Сэм пишет: «Многие причины, заставившие автора обрушиться на жителей Мадейры с такой горечью и обидой, резонируют с моим выбором: после почти 16 лет, проведенных на острове, я предпочел уехать в место, где существует более здоровая, более открытая атмосфера, свободная от своеобразных черт мадерьянского менталитета. А менталитет этот сформирован физической изоляцией, высокой концентрацией населения (330 человек на квадратный километр), жесткой классовой системой, железной хваткой католической церкви (особенно в сельских районах) и удушающим политическим режимом. У меня есть мадерьянские друзья, но, родившись и получив там воспитание, они не знают ничего другого… Эта среда создает крайне искаженное представление о реальности, где влияние, связи и система „взаимных услуг“ часто оказываются важнее профессиональных и человеческих достоинств».
Что я думаю по этому поводу? Думаю, что «злобную бешеную брань» мистера Роя я цитировать не буду – зачем терять время? А вот точку зрения Сэма надо принять во внимание, поскольку в ней есть изрядная доля истины. Но именно что доля. Начнем с конца. Есть ли на острове система связей и «взаимных услуг» («рука руку моет»), что-то вроде нашего родного блата? Безусловно, есть. Не в тех масштабах, конечно, что на нашей с вами родине, но это существует, и отрицать это невозможно. Патриархальные традиции и огромная роль семейных, родственных, а вслед за ними и дружеских связей имеют огромные плюсы, но, как и во всем в жизни, есть и минусы. Я и сам, заведя множество друзей и знакомых, можно сказать, этими традициями воспользовался – в интересах написания книги. Другое дело, что бизнесом я здесь не занимался, никому дорогу не переходил, а потому не испытал на себе сплоченности местной элиты, весьма неохотно подпускающей к источникам дохода чужаков. Сам не испытал, но от других слышал всякие подобные истории. Слышал и другое: что все же пробиться можно, если сильно постараться и если чуть-чуть повезет. То есть наладить здесь свой бизнес в итоге нелегко, но, может быть, все же легче, чем в некоторых других странах.
Есть ли на Мадейре коррупция? А как же! Где же ее нет? Но на повседневном уровне ее не видишь. Дать взятку полицейскому совершенно немыслимо, как и в Англии. Да и на уровне мелкого и среднего бизнеса ее не видно. Мне рассказывали, в том числе и соотечественники, что они, привыкнув к такому в России, ждали, что непременно явится какая-нибудь местная санэпидемстанция или пожарная охрана и будет требовать положенного. Но ничего подобного. Инспекторы приходят и проверяют достаточно строго, но решения принимают в основном справедливые, которые к тому же можно обжаловать, причем с реальными шансами добиться справедливости. И, сколь это ни поразительно, никакой взятки никто не ждет. Похоже, им даже в голову это не приходит.
