6 августа Военный совет Сталинградского фронта принял постановление «О мероприятиях по противовоздушному обеспечению судоходства на Волге от Астрахани до Саратова». Согласно ему из Сталинградского корпусного района ПВО для вооружения речных судов выделили девять 37-мм орудий, 58 пулеметов и 311 винтовок. Для прикрытия судов были назначены 16 истребителей, базировавшихся во Владимировке и Дубовке. Постановление обязывало на эти же цели выделить не позже 9 августа еще 66 орудий, 170 пулеметов и 30 истребителей. Однако всего этого было недостаточно для ПВО такого большого района.
Пароход «Виктор Хользунов», подорвавшийся на мине и затонувший в начале августа 1942 г. на Волге, в районе Каменного Яра
Сгоревшие вагоны на одной из железнодорожных станций
Тем временем бомбардировщики атаковали волжские пристани и корабли, двигавшиеся по реке. Николай Ермаков – в 1942 г. штурман парохода – вспоминал: «Когда мы пришли в Сталинград, нас хотели поставить под элеватор для загрузки зерном. По потом пришел приказ: перевезти, то есть эвакуировать аэродром. Пас стояло три парохода: „Тургенев“, „Лядов“ и наш. Погрузились мы, и надо было отплывать, но двигатели на нашем пароходе заглохли, и, как мы ни бились, завести не могли. „Тургенев“ и „Лядов“ ушли без нас, а мы заночевали. Утром капитан пришел из радиорубки. Мы смотрим – он белый, как полотно. Спрашиваем его:
– Что с тобой?
– Взорвался «Лядов»…
Но вот двигатели нашего парохода заработали, и мы пошли. Стали подходить к месту взрыва парохода «Лядов». Капитан сбавил ход… Все были очень взволнованы и напряжены. Свободные от вахты вышли на палубу. Пароход наш идет очень медленно, мы смотрим по сторонам. Каждую минуту ожидаем взрыва, беспокойство растет. По все же проскочили благополучно. Доплыли до Владимировки – места назначения груза – и тут же занялись разгрузкой. Работали без отдыха: целыми днями разгружали, а ночью скрывались».
В небе часто доносился гул моторов и гремели взрывы. После разгрузки пароход, на котором плавал Ермаков, вернулся в Сталинград и пришвартовался у Речного вокзала. Когда погрузка пшеницы была в самом разгаре, начался налет немецкой авиации на город. Одна фугасная бомба взорвалась в 50 м от порта. Далее Ермаков вспоминал: «Когда кончилась погрузка, директор зернохранилища сказал нам: "Не знаю, какая ваша судьба. Пять пароходов погрузили, и от мин и вражеских бомб все пошли на дно с пшеницей и людьми "». Естественно, подобная информация не улучшила настроения речникам, но вечером судно вновь отправилось вверх по Волге. Корабль дважды подвергался налетам, но все же добрался до места назначения.
Другим судам повезло меньше. В эти дни подорвался на мине и затонул пассажирский пароход «Коммунистка» с четырьмя сотнями пассажиров на борту. Корабль ушел под воду столь стремительно, что большинство людей не успели даже покинуть каюты. В итоге спастись и добраться до берега удалось лишь каждому пятому. Также погибли теплоход «Ильич», грузовой теплоход «Татария» и др. Всего с 25 июля по 10 августа по заминированному участку Волги прошли 302 судна речного флота, из которых 69 подорвались на минах либо были потоплены самолетами, в т.ч. 12 больших пароходов и 19 нефтеналивных судов. Таким образом, затонул каждый четвертый корабль. При этом погибли сотни людей, ушло под воду значительное количество грузов, по реке разлились 115 тыс. т нефтепродуктов! Это был очевидный успех бомбардировочной авиации Люфтваффе.
И уже в середине августа «война с нефтью», начатая Люфтваффе, стала давать первые результаты. Первыми нехватку топлива ощутили сами речники. В Саратове и Куйбышеве, а затем и в других городах Верхнего Поволжья мазут стали выдавать только судам, выполнявшим воинские и санитарные перевозки. Остальные вынуждены были простаивать в портах. Угля также не хватало. В связи с этим Наркомат речного флота принял решение о переводе значительной части волжского флота на дровяное топливо. Однако осуществить это мероприятие оказалось непросто. Систематическую заготовку дров проводить было некому, посему матросам пришлось самим валить около пристаней деревья и наспех загружать сырое «топливо» на борт. Естественно, значительно снизились скоростные характеристики кораблей.
А немецкие самолеты продолжали минировать Нижнюю Волгу. В ночь на 12 августа «Хейнкели» забросали минами участок в 18 км от Верхне-Шишкинского переката до Черного Яра. Несмотря на то что почти все места падения мин были зафиксированы наблюдательными постами, движение судов резко замедлилось. Длинным караванам из пароходов, буксиров, понтонов и барж приходилось буквально лавировать между импровизированными ограждениями и мелями. Матросы проявляли чудеса ловкости, но один пароход все же подорвался и погиб со всей командой. 14 августа в Ахтубе, недалеко от Сталинграда, была потоплена баржа с десятью тысячами автоматов для фронта.
Подвергаясь постоянным ударам авиации, многочисленные переправы через Волгу работали все более напряженно. Судов и буксиров не хватало, а грузы все прибывали, скот огромными стадами толпился вдоль берега, люди ночевали прямо на земле.
Наркомречфлот направил в Южное Поволжье подкрепления из 20 буксиров, 10 пассажирских катеров и 35 барже Оки, Камы и Верхней Волги. Были организованы дополнительные переправы в Черном Яре, Соленом Займище и Никольском.
Несмотря на регулярное траление фарватера, суда продолжали подрываться на минах. Для усиления наблюдения за рекой на участке от Камышина до Астрахани были созданы уже свыше 400 наблюдательных постов, состоявших из местных жителей и моряков Волжской военной флотилии. Было организовано размагничивание корпусов кораблей. Однако в силу общей ухудшающейся ситуации все эти меры предпринимались в спешке и зачастую хаотично. Выставляемые бакенщиками заграждения сносились течением, светомаскировка привела к резкому увеличению аварийности. Пароходы и баржи то и дело садились на мели, врезались в берег, сталкивались друг с другом. Все это значительно снизило интенсивность судоходства.
В то же время немецкие самолеты все чаще появлялись над Волгой, как в ночное, так и в дневное время. Атакам подвергались даже небольшие лодки. Так, на рассвете 16 августа бакенщики И. Михайлов и Л. Харьков, увидев, как в фарватер на парашютах опустились мины, сели в лодку и погребли к месту падения для того, чтобы установить ограждение. Однако вскоре бомбардировщики вернулись и на бреющем полете обстреляли их из пулеметов. При этом Михайлов получил ранение, а днище их лодки было прострелено. Тем не менее речникам удалось, одновременно вычерпывая воду, наспех установить временное ограждение и уже потом вернуться на берег.
Бакенщик НВРП И. Игольников вспоминал: «Ночью я услышал гул вражеского самолета и разглядел, как на парашютах упали в судовой ход две мины. Приметив место падения, мы с женой выехали на лодке, чтобы поставить минное ограждение. Но только успели это сделать, как прилетел второй самолет и тоже сбросил две мины. Занималась заря, за вторым минным ограждением съездить времени уже не было, а сверху шли караваны. Причалив лодку к минному ограждению, я начал махать красным флажком, капитан заметил мой сигнал и остановился. Потом мы этот караван провели по другому ходу».
