– А зачем они это делали?
– Чтобы убить Адского Дая.
– Уважительная причина, тебе не кажется?
– Они потерпели поражение.
– Разве есть грех в поражении? Ты потерпела поражение, пытаясь спасти Мубая. Я потерпел поражение, когда двадцать лет назад пытался убить Адского Дая. Все мы временами терпим поражение. Возможно, нас следует судить не за неудачи, а за намерения? Они не смогли убить Адского Дая, зато украли у нас меч, и Адский Дай его не заполучил.
– На их месте должны были быть мы!
– Это и есть то, что тебя злит?
Шулень взглянула на Молчаливого Волка, внезапно почувствовав, как в глубине души раскололось что-то твёрдое и тяжёлое, словно старый орех, и горькое семя выпало наружу.
– Наверное, – сказала она смягчившимся голосом.
Она подошла к Молчаливому Волку и села рядом. Зелёная судьба лежал между ними. Шулень дотронулась до меча. Касаться клинка было всё равно что касаться руки старого друга. Долгие годы она прожила в страхе, что её призовут на защиту меча, и вот её страхи оправдались. Однако она преодолела все свои страхи, отринула их, словно тяжёлый полог, и встретила солнечный свет на той стороне.
Чего же она боялась? Что её так и не вытянут из забвения?
Она уже знала ответ. Она прожила все эти годы без Мубая, однако до сих пор вынуждена разбираться с его незавершёнными делами. Нет, другое. Она молчала, ожидая, пока ответ придёт сам. Дело в том, что она боялась потерь. Боялась привязаться к кому-то, а затем потерять его так же, как потеряла Мубая.
Молчаливый Волк наблюдал, как Шулень задумчиво водит ладонью по мечу, пробегает пальцами по ножнам, отделанным змеиной кожей. С годами чешуйки сгладились, особенно там, где ножны касались спин носивших их воинов. С того времени, когда меч был выкован, прошли сотни лет. Больше тысячи. И последним его носил Мубай.
– Хочешь знать, о чём я думаю? – спросил мужчина.
Шулень подняла взгляд, и он заметил слёзы в её глазах.
– Мы пытались спрятать меч, но потерпели неудачу. Зелёная судьба старше всех нас вместе взятых. В этом мече кроются огромные силы, которые можно направить на благие дела. Его следует вернуть в мир и использовать для борьбы со злом, невежеством и страхом. Его держали в руках великие воины. Только подумай, что смогли бы сделать я, ты или Мубай с подобным мечом за двадцать лет. Я говорю тебе это, зная, что означает быть потерянным, что такое исчезнуть для всего мира. И пусть я считал тогда, что поступаю правильно, в итоге так ничего и не добился. Вы с Мубаем так и не поженились. Меня не было рядом с ним, когда ему требовалась моя помощь. А ведь мы поклялись друг другу, были с ним побратимами. Мы были близки, словно ивовые прутья в корзине. Я плакал, когда услышал о его смерти. Плакал, что ты позволила ему умереть, когда я оставил его тебе.
Шулень умоляюще посмотрела на мужчину, с которым когда-то была обручена.
– Знаю, эти слова жестоки, но именно это я тогда чувствовал. Временами мы несправедливы в своих чувствах. И сейчас между тобой, Снежным Бутоном и Вэй-Фаном произошло именно такое.
– То есть мы должны отдать меч им? – спросила Шулень, не поднимая головы.
– Я этого не говорил.
– Тогда что?
– Насколько хороша в бою Снежный Бутон?
– Весьма хороша.
– Лучше тебя?
– Пока нет, но скоро будет.
– А Вэй-Фан?
– Необучен, необуздан, недисциплинирован, – нахмурилась Шулень.
– Как думаешь, его можно обучить?
– Вероятно, из него выйдет хороший воин, – сказала она после размышления.
– Тогда почему бы нам не взять меч и не уехать с ними? Они бы стали нашими учениками.
– Неужели? – фыркнула она.
– А как ещё можно их обучить?
Шулень долго молчала, подыскивая возражения, но всё, что ей удавалось найти, это аргументы в его поддержку. Наконец, она повернулась к нему и произнесла:
– Я согласна.
– Это хорошо.
– Наверное, надо пойти и сказать им?
* * *
Бок о бок они отправились во дворик Вэй-Фана. Ярко светило солнце. По пути им встретились двое слуг, нёсших в бамбуковый сад клетки с птицами на концах длинных палок. Слуги восхищённо уставились на великих воинов и посторонились, давая им дорогу.
Дворик Вэй-Фана находился недалеко. Ворота были приоткрыты. Шулень толкнула створки. Они с Молчаливым Волком вошли внутрь и направились к центральному залу, куда вели три ступеньки. С дверей ещё не сняли зимнюю бумагу, ожидая, пока окончательно не станет тепло, и через многочисленные дыры доносились совершенно определённые звуки.
Шулень застыла и посмотрела на Молчаливого Волка. Она уже собиралась постучать, но он перехватил её руку и приложил палец к губам.
– Они же там вместе в постели, – прошептала Шулень, но он потащил её обратно по ступенькам.
– Они спят вместе, – повторила она, когда Молчаливый Волк вытолкал её за ворота и осторожно прикрыл створки.
– Он соблазнил мою ученицу! – воскликнула она, когда они стояли за стеной двора.
– А она – его.
Шулень долго молчала, не зная, что сказать.
– Чему ты улыбаешься? – спросила она.
– Вероятно, нам стоит зайти попозже.
– Ты всё ещё намерен уехать с ними?
– А почему нет?
– Потому! Ты что, не слышал, чем они там занимаются?
– Не сердись! – рассмеялся Молчаливый Волк. – Мне вот показалось, что они получают удовольствие.
* * *
Наступил вечер. Снежный Бутон оттолкнула Вэй-Фана.
– Я больше не могу, – сказала она. – Мне ещё немного больно.
Юноша выглядел таким разочарованным, что она склонилась к нему и поцеловала в губы.
– К тому же я не верю, что ты уже готов.
– Ещё как!
– Тогда прибереги силы на следующий раз, – рассмеялась она.
Вэй-Фан зевнул, потянулся и встал. У него была широкая грудь, стройные бёдра, всё его тело было гладким, загорелым, словно точёным. На подтянутых ягодицах виднелись ямочки. Она любовалась его фигурой, пока он шёл к заклеенной бумагой двери. Юноша распахнул её, и солнечные лучи обрисовали его силуэт словно золотым огнём.
Даже с перевязанной рукой он был прекрасен, и Снежный Бутон наслаждалась видом его тела. Он был добрый и милый, а когда требовалось, мог быть жёстким.
Она подошла к нему и крепко обняла. Она ещё никогда ни к кому настолько не приближалась. Никогда и ни с кем не сходилась, не делила так много, никогда и никому не открывала свою душу. Она ни разу ещё не сдавалась без боя.
