– Но мы не можем уйти, – возразил Верлен. – Во всяком случае, сейчас.
– Если мы задержимся, – ответил Дмитрий, указывая вдаль, – то будем иметь дело с ними.
Беглые узники – ангелы всех разновидностей – наполняли ландшафт. Верлен вгляделся в хаотичную толпу, разыскивая Эванджелину. Казалось, она была нигде и повсюду, и вот он заметил ее. Держась за руку Люсьена, она шла к ним от Паноптикума. Когда небесные создания подошли ближе, Верлен узрел в лице дочери образ отца. Нежный очерк лица, огромные глаза, окружавший ее свет – все делало очевидным то, что Эванджелина и Люсьен созданы из одной и той же эфирной субстанции.
– Ангелица должна вернуться с нами, – проговорил Верлен, с каждой секундой все больше ощущая собственную беспомощность.
– Не знаю, отпустит ли ее Люсьен, – нерешительно проговорил Азов. – Вместе мы преодолели тысячи миль. Я знаю его силу, но, что более важно, знаю, насколько он мягок и благороден… Он всегда руководствуется самыми благими побуждениями. Эванджелина, если верить тому, что я слышал о ней, никогда не восстанет против отца и не позволит тебе причинить ему вред. Если хочешь увести подругу с собой, это можно осуществить всего лишь одним надежным путем.
Азов достал из кармана пробирку и показал Верлену. Тот сразу вспомнил, что Вера испытывала большую уверенность в том, что старик поможет ей понять альбом Распутина. Итак, они каким-то образом сумели составить зелье.
Верлен потянулся к сосуду, однако Азов отстранил его и направился в сторону ангелов, выкрикивая их имена голосом, полным отчаянной, понятной Верлену надежды. Охотник испытывал столь же властную потребность позвать к себе возлюбленную, убедить ее расстаться с Люсьеном. К удивлению Верлена, Азов привлек к себе внимание Эванджелины. Вместе с отцом она направилась навстречу людям по снежному полю.
– Кто ты? – спросила она. – И чего хочешь от нас?
Бросив взгляд на сосудик в руке Азова, Люсьен мгновенно понял, что именно он делает.
– Не подходи, – проговорил он, распахивая крылья и заботливо покрывая ими плечи дочери.
Достав из кармана пластмассовый фиал, Азов показал его ангелам.
– Это для всех вас, – произнес он. – Оно вернет вас и всех вам подобных назад.
– Назад к чему? – спросила Эванджелина.
– У тебя есть выбор, – ответил Азов.
– Тебе не обязательно оставаться одной из них, – сказал Верлен, делая шаг в сторону Эванджелины.
– Если я перестану быть одной из них, – вымолвила она, глядя на Верлена, – то кем тогда стану?
– Человеком, – ответил Верлен. – Подобным нам.
Не отводя взгляда от ангелолога, она проговорила:
– Не уверена, что понимаю теперь, как можно быть подобной вам. Слишком многое произошло. Я изменилась.
– Я могу помочь тебе стать той, какой ты была. Если позволишь, – сказал Верлен.
Эванджелина выпуталась из крыльев Люсьена и, ступая по хрустевшему под ногами снегу, подошла к Азову и взяла у него зелье Ноя. Верлен буквально угадывал ход ее мыслей – выражение на лице возлюбленной изменилось от страха до любопытства, а потом перешло к решимости. Прикоснувшись к пробке сосудика ногтем, она поболтала его из стороны в сторону, всколыхнув жидкость. Затем быстрым и решительным жестом убрала фиал к себе в карман и, повернувшись на месте, бросилась назад, к отцу.
Верлен попытался устремиться за ней, однако Дмитрий и Азов остановили его и потянули по снегу к автомобилю.
– Садись, – крикнула Яна с водительского сиденья. – Пора ехать.
Еще сопротивляясь, еще пытаясь силой добраться до Эванджелины, он заметил, что поднимавшийся над реактором плотный черный дым сделался гуще. Воздух пронзил тонкий вой, начавшийся как вибрация, резкий, как пение цикад. Дневной свет померк после того, как несколько вспышек потрясли землю. За какие-то секунды воздух наполнился пылью и пеплом. И тут начался исход. Из дымных недр разверзшегося кратера повалили крылатые создания, затмевая само солнце и небо. Тени ангелов закрыли горящий реактор.
Шоссе M5, Сибирь, Россия
Бруно привалился к дверце автомобиля. Каждая колдобина превращалась для него в мучение, a Яна гнала машину быстро и решительно, шины лишь изредка проскальзывали на ледяной дороге по тундре. Выглянув в окно, мужчина заметил, что мир начал меняться. Небо сделалось пепельным, потом побагровело. Они проезжали мимо селян, в тревоге взиравших в небеса; мимо стад мертвых коз, валявшихся в снегу; мимо текущих кровью ручьев; они миновали поваленные, обуглившиеся леса. Увеличив скорость, девушка мчалась по дороге в опасной близости от обледенелой обочины. Стая Хранителей вынырнула из-под земли и подобием испуганных птиц ушла в небо. По небу гуляли молнии, грохоча в ионизированной атмосфере, разя показавшийся впереди скальный гребень. Земля словно накренилась на своей оси; целое созвездие пало с неба, сверкая непривычно ярким огнем. Луна стала большой и багровой. Хлынул дождь; капли его, шипя, прожигали в снегу черные дыры. Падшие ангелы подняли восстание. Битва началась.
Яна затормозила. Набрав на обочине полные горсти снега, Верлен вернулся к Бруно. Снег превратился в твердые влажные комки. Ученик приложил комок снега к его щеке. Ангелолог ощутил восхитительное прикосновение холода к обожженной коже. Холод принес облегчение. Бруно осознал, что дрожит, хотя так и не смог понять отчего: от мороза, от боли или от крепнущего в груди страха.
Где-то там, в раскаленном кратере возле Челябинска, остался человек, затеявший все это. Бруно зажмурил глаза, пытаясь забыть увиденное им сегодня. Среди всех ужасов этого дня – вырвавшихся из камер нефилимов, Хранителей, обрушивающихся на них сверху, взрывов, громыхавших в подземной тюрьме, – ничто не могло сравниться с ужасной кончиной, какую Мерлин Годвин принял от рук Эно. Бруно видел эту сцену издалека – видел, как Эно, словно кобра, поднялась позади доктора, обхватила его черными крыльями, как потек вниз кровавый поток… Закончив с делом, она бросила выжатые досуха останки в руинах лаборатории. Более всего охотника смутил тот факт, что служба наблюдения ошиблась: Эно не оставляла себе никаких частей тела своих жертв в качестве трофея. Покончив с Годвином, она повернула к Бруно лицо, улыбнулась окрашенными кровью губами, и он с неподдельным ужасом осознал, что именно она делала со своими жертвами мужского пола. А потом понял, что и сам мог оказаться на месте доктора.
Они тронулись с места, и Бруно попытался разделить сжигавшую тело боль и чистое прямое движение мыслей. Невзирая на боль, он должен сохранять здравый смысл, он должен направлять свой разум к мыслям о будущем. Настоящая битва только началась. Если они сумеют вырваться из Сибири живыми – a пока за рулем находилась Яна, на это сохранялись неплохие шансы, – к тому времени битва еще не выйдет из начальной стадии. Величайшие трудности ждут впереди. Скоро мест, где можно спрятаться, не останется вообще.
– Ты доставишь нас в Санкт-Петербург в целости и сохранности? – спросил Бруно у Яны едва слышным голосом.
