Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
«Энтони умрет».
Мне нужно было ехать.
Я едва могла соображать. Я пошла к таксофону и позвонила Нилу.
– Энтони только что написал мне. Врачи сказали, что он умрет через шесть месяцев, Нил. Мне нужно попасть домой. Быстро.
– О боже. Любовь моя, мне так жаль.
– Мне нужна твоя помощь. У меня нет сигнала на телефоне, только таксофон. Ты можешь помочь мне? Ты можешь поменять мой билет?
– Да да, конечно. То есть… – он засомневался. – Ты позволишь мне за него заплатить?
– Конечно, – сказала я. – Все нормально… Я потом отдам.
– Лучше не надо этого делать, Аманда. Забудь. Я люблю тебя. Теперь я положу трубку и посмотрю, смогу ли забронировать билет. Когда ты хочешь вылететь?
– Рано утром, самый ранний рейс, который будет. Я тоже тебя люблю. Нил?
– Да?
– Прости, – сказала я. – Спасибо. Спасибо за помощь. Прости.
– Аманда, – сказал он. – Послушай меня. Я хочу помочь. Я знаю, как Энтони дорог для тебя. Я отчаянно хочу помочь. Все, что тебе нужно сделать – попросить.
Я повесила трубку и собрала вещи. Я чувствовала пустоту, все было как в тумане. На следующее утро перед полетом на восходе солнца я вышла из своего уединенного места и направилась в лес, чтобы найти палку.
* * *
Дорога до Бостона заняла около двадцати шести часов: автобус, паром, два самолета. Когда я добралась до первого аэропорта, я в кататоническом ступоре зашла в магазин и купила чистый блокнот, села в накопителе и начала писать. Обо всем, что Энтони когда-либо говорил мне, о каждом совете, о каждой придуманной нами шутке, обо всех воспоминаниях, независимо от того, насколько они были маленькие. Я села в самолет и продолжала писать, я не могла остановиться.
Те чернила, которые скользили по чистым листам блокнота были моей жизнью, моей идентификацией, моим единственным спасением от обморока. В тот момент я кое-что поняла о своем муже-писателе, то, что я раньше не понимала. Я издалека посмотрела на писательство, как на реальный побег от боли. У меня не было желания опубликовывать все это, я не думала о читателях. Мне просто нужно было это сделать, иначе бы я рыдала и не могла себя контролировать. В первый раз в жизни я почувствовала физически, что значит сосредоточиться на акте творения как на прямом побеге от невыносимой реальности.
Если бы я остановилась, я бы начала плакать и не смогла остановиться и привести свои мысли в порядок, поэтому я не отрывала ручку от бумаги на протяжении всей поездки.
* * *
Нил встретил меня в аэропорту, и вместе мы направились в госпиталь. Мы немного посидели в припаркованной машине и поговорили.
– Я больше не смогу уехать. Мне придется отменить весь тур по Европе, – сказал я, уставившись на серую стену больничного гаража. – И австралийский с новозеландским турами. Я не могу уехать, пока он через все это проходит.
В моей голове началась борьба.
– Билеты уже в продаже, Нил… тысячи билетов уже проданы. Боже, милый, это будет ужасно. Фанаты поймут. Но мы потеряем кучу денег, если я изменю расписание, я не смогу зарабатывать… и… группа… мне нужно будет заплатить им. они не будут работать, мне нужно будет им заплатить, и…
– Дорогая, успокойся, успокойся. Для начала перестань беспокоиться о деньгах, – сказал Нил.
– Я не беспокоюсь о деньгах, – сказала я. – Ты поможешь мне с расходами, правда?
– Конечно, помогу. Погоди… – он посмотрел скептически. – То есть ты позволишь мне помочь? – спросил он.
– Да, дорогой. Я позволю. Это не то, что было в прошлом году. Здесь все просто.
– Почему просто? – спросил он.
– Это невероятно просто… – сказала я. – Это же Энтони.
Было достаточно больно.
Я наступила на гвоздь.
* * *
Второй раз в жизни я увидела, как Энтони плачет, спустя десять лет после того, как я дала ему письмо о Лоре.
Ему нужна была химиотерапия. Тридцать шесть поездок в госпиталь, и он не мог сам добраться туда и вернуться назад из-за побочных эффектов, которые настолько утомляли его, что он не мог водить машину. Его друзья пришли на помощь, они договорились по очереди возить его на лечение и привозить обратно домой.
Мне казалось, что Нил боялся моей печали, боялся, что он сделает что-то не то, скажет что-то не то, среагирует не так. Но я чувствовала, как сильно он хотел помочь, увидеть меня. Нил и Энтони сблизились, но я все еще не знала, понимал ли Нил, насколько Энтони был важен и дорог. Все, что я хотела сделать – это подключить Нила к своему мозгу и показать всю историю нашей дружбы. Любовь.
Всю мою жизнь Энтони был человеком, к которому я приходила из-за каждой проблемы, неприятности и разбитого сердца.
Единственным человеком, которому я реально доверяла свои чувства по поводу болезни Энтони был сам Энтони, и я не могла позвонить ему и высказаться. Это даже не обсуждалось, у него был рак. Просить его о помощи в этом вопросе было бы нечестно. Я почувствовала одиночество, которое раньше никогда не испытывала.
Я везла его домой после лечения. Мы были на автомагистрали, и я не знала, стоило ли мне ехать медленнее (его тошнило, он был таким хрупким) или же мне стоило перестроиться в левый скоростной ряд (он также хотел побыстрее доехать до дома и лечь в постель). Первые десять минут все было относительно нормально – знаете, настолько нормально, насколько это возможно, когда твой друг-которого-только-что-приговорили-к-смертному-приговору сидит молча после курса химиотерапии, а ты пытаешься быть спокойным. Впереди мы приближались к пробке.
– Съезжай, – сказал он.
– Ты хочешь, чтобы я выехала? То есть я могу. Но…
– Съезжай. Съезжай, – он попытался схватить руль и перестроить машину в правый ряд.
– Эй! Эй. Эй, – резко вскрикнула я. – Осторожнее. Серьезно. Не убей нас.
Потом он ударил рукой по бардачку. Очень сильно.
– Я не хочу через все это проходить, Аманда.
Его голос стих, и он еще раз ударил по бардачку. И еще, и еще.
– Я не хочу через все это проходить.
Я почувствовала, как в глазах начало щипать, я сделала глубокий вдох.
– Я не хочу через все это проходить.
– Я не хочу через все это проходить.
– Я не хочу через все это проходить.
Он так сильно ударил по приборной доске, что мне стало страшно.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
