Пробираясь между заснеженными деревьями, они обогнули красивый богатый дом. Перед застекленной верандой Блейк сделал знак приятелю остановиться.
— Надевай перчатки и балаклаву.
— Мне не нравится, что она зеленого цвета. Она противная, я в ней выгляжу как покойник. Я хочу как у тебя…
Блейк выхватил у него из рук зеленую балаклаву и отдал ему свою, черную. Довольный, Манье натянул ее на голову.
— Вот это я понимаю, прямо спецназ.
Эндрю тоже надел балаклаву и поправил очки в прорезях для глаз. Манье оглядел его.
— Ну я же говорил, — оглядев его, сказал Манье. — У тебя в ней взгляд как у дохлой рыбы.
И, вдруг посерьезнев, добавил:
— Эндрю, еще не поздно остановиться.
— С этой минуты я Гельмут.
— О нет, пощади…
— А ты?
Манье в конце концов выдавил из себя безжизненным голосом:
— А я Луиджи…
— А! Guten tag[13], Луиджи.
— О господи…
— Ты же в него не веришь. Как же тогда он придет тебе на помощь?
Блейк приблизился к дверям веранды. Приподняв стоящую рядом кадку с растением, он обнаружил под ней запасные ключи, отпер дверь и проник в дом. Манье шел за ним по пятам. Оба мужчины миновали одно помещение за другим — ни дать ни взять спецназ. Кухня, патио, библиотека — путь был свободен.
— У меня в твоей балаклаве лицо чешется, — простонал Филипп. — Может, там блохи?
Когда они подходили к гостиной, Эндрю услышал шум на втором этаже. Он указал Манье на лестницу. Они поднялись осторожно, на цыпочках, ступенька за ступенькой. Вдруг Блейк достал из своего — вернее, из Филиппова — пальто пластмассовый пистолет, который одолжил у Яниса.
— О нет! Ты же не станешь совать ей его под нос? — шепотом запротестовал Манье.
— Nicht[14] рассуждения! Verboten[15] рассуждения! Луиджи доверять.
— Хотел бы я послушать, как ты будешь объясняться с полицией на своем паршивом эсперанто.
В глубине коридора — что там — спальня или ванная? — раздался звук задвигаемого ящика.
— Если она там голая, меня стошнит, предупреждаю. Оба мужчины прошли по коридору, крадучись вдоль стены. Сомнений не оставалось: мадам Берлинер находилась в соседней комнате, дверь туда была открыта. Разгибая пальцы, Блейк сосчитал от трех до нуля. Закончив обратный отсчет, он ринулся в комнату, размахивая пистолетом. В последний раз он проделывал такое в день своего рождения: ему тогда исполнилось шесть лет, он нарядился супергероем и пугал маму. Мадам Берлинер заканчивала одеваться. Увидев невесть откуда взявшегося человека, принявшего характерную стойку, она пронзительно закричала.
— Вы не кричать! Это есть ограбление! Если вы молчит, kein problem[16].
Женщина была изрядно напугана и вместе с тем озадачена. Она таращила глаза на двух плохо одетых бандитов, один из которых, косоглазый, наставил на нее совсем маленький пистолет.
— Уграшения! Schnell![17]
— Не поняла. Что вы сказать? — переспросила она, сжавшись и умирая от страха.
— Нам тафать уграшения! Бистро или gross problem![18] Луиджи недоверчиво поглядывал на Гельмута. Что они тут делают?
Мадам показала на шкатулку, стоящую на туалетном столике. Блейк отдал свой пистолет Манье, чтобы тот, в свою очередь, взял мадам Берлинер на мушку.
— No pas volare le pistolero, Luigi petocho…[19]
Однако под настойчивым взглядом приятеля Манье уступил. Блейк вывалил на столик украшения из шкатулки — мадам Берлинер опять закричала. Того, что он искал, в шкатулке не было. Блейк повернулся к женщине и погрозил ей пальцем:
— Ви врать! Тругой уграшения! Где есть? Schnell!
— Pronto rapidissimo![20] — счел нужным добавить Манье. Вконец перепуганная, мадам Берлинер показала на комод.
— Рrimo[21] ящик. Но вы обещать не делать мне плохо. Блейк обнаружил в комоде маленький бархатный мешочек, в котором лежали все украшения, которые продала Натали. Он высыпал содержимое мешочка на кровать и взял два кольца — одно с изумрудом, — три браслета и великолепное колье. Забрав у Манье пистолет, он подошел к своей жертве.
— Если вы telefoniren polizei[22], мы фосфращаться и gross problem. Понимайт?
— Si, senõr![23] — дрожа всем телом, ответила женщина. — Я ничего не сказать, нет, nada[24]. Разрази меня гром.
Филипп был готов уходить. В балаклаве у него зудела голова, и он весь покрылся потом. Неожиданно Блейк запустил руку во внутренний карман и, вытащив оттуда пачку денег, кинул ее на кровать мадам Берлинер. Женщина ошарашенно смотрела на бумажки. Манье вытаращил глаза:
— Ma quez que tou fais?[25]
— Луиджи, спокойно.
— Perque pognon[26] этой старой карге?
— Kein reflexion[27].
— Гельмут frappatoque[28]. Блейк повернулся к женщине:
— Компенсация. Фы фсе забывать. Если говорить, ich come back, und für sich colossal katastrof![29]
