И вот я сидела между своим Мраком и своим Белым рыцарем, и думала в полном душевном равновесии, что если сегодня представится случай убить Кела, то лучше это сделать.
Пожалуй, не стоит мне гневно тыкать пальцем в моральные ориентиры Дойла – мои-то вполне с ними совпадают.
Глава тридцать вторая
Специалист Грегорио говорила по рации и передавала нам ответы.
– Принц желает, чтобы принцесса Мередит вернулась вместе с ним в Неблагой двор, под их защиту. Повторите, эс-четыре... – Она обернулась ко мне. – Он говорит, что вас ждут в вашем дворе на коронацию – вас провозглашают королевой. Разве не он ваш соперник в борьбе за корону?
– Он, – подтвердила я.
Она подняла бровь:
– Ходили слухи, что он пытался вас убить.
– И это верно.
Ее глаза приняли выражение, соответствующее поднятой брови.
– И теперь он вдруг решил сдать все позиции?
– Мы тоже ему не верим, – сказал Рис.
Она бросила на него быстрый взгляд и снова повернулась ко мне. Затрещала рация, Грегорио нажала кнопку. Послышался голос Доусона, очень тихий, но несколько слов донеслись ясно: «беременна... уступает...».
Специалист Грегорио глянула на меня.
– Принц говорит, что теперь, поскольку вы беременны, он уступает вам права на трон – ради благополучия королевства. – Она даже не пыталась скрыть недоверие в голосе.
– Передайте ему, что я благодарю его за любезное предложение, но возвращаюсь в Лос-Анджелес.
Она передала мои слова. Доусон откликнулся почти без паузы.
– Принц Кел заявляет, что не может позволить вам покинуть пределы страны фейри, пока вы носите наследников Неблагого трона.
– Ха. Конечно, не может, – хмыкнул Рис.
– Он со своей командой блокирует дорогу. Мы не можем ехать прямо на них, – сказала Грегорио.
– А объехать их нельзя? – спросил Дойл.
Она спросила по рации. Там ответили:
– Можем попробовать.
– Тогда пробуем, – сказал Дойл.
Грегорио спросила:
– Принцесса, разрешите сказать откровенно?
Я улыбнулась.
– Вряд ли вам нужно разрешение, но если нужно – разрешаю.
– Этот Кел, он вас совсем за дуру держит? На такую фигню не поведется даже младенец.
– Я не думаю, что он считает принцессу... глупой, – сказал Дойл. – Скорее принц находится во власти самообмана.
– То есть он прямо вот так уверен, что она тихомирно пойдет за ним, а мы не полезем в драку?
– Думаю, он на это рассчитывает.
– Только полный псих может в такое поверить.
– Верно, – согласился Дойл.
Грегорио обвела взглядом всех нас.
– У вас лица стали как маски. Вы пытаетесь скрыть от меня ваши мысли, но выходит наоборот. Вы все считаете, что он псих со справкой.
– Псих со справкой? – переспросил Дойл.
– Это значит, что ему место в сумасшедшем доме, – объяснил Рис.
– Он принц страны фейри. Таких особ не помещают в приюты для душевнобольных, – возмутился Дойл.
– А что вы с ними делаете? – спросила женщина.
– Ну, они обычно долго не живут, – сказал он, и даже в темной машине я снова заметила намек на улыбку в очертаниях его губ.
Грегорио не улыбнулась в ответ.
– Мы не станем за вас убивать. Ни принца, ни кого-нибудь вообще.
– Я не для того просила вас приехать, чтобы вы кого-то убивали за нас, – сказала я.
– А для чего, принцесса?
– Чтобы вывезти меня отсюда, черт возьми! Вы же видели, что Благие предпочли тихо убраться, чем лезть в драку. Я была уверена, что на конфликт с армией США никто не пойдет.
– Вы ошибались, – сказала она.
– Увы. Прошу прощения.
Военный кортеж сдвинулся на обочину, сшибая ветки деревьев. Но «хамви» по конструкции должен выдерживать артиллерийский обстрел, так что несколько сломанных веток – пустяк. Вопрос был в том, пропустят ли нас Кел и Сиобхан без боя? Насколько он спятил? И куда подевалась королева Андаис, и почему спустила сыночка с цепи?
Глава тридцать третья
«Хамви» пробирался по обочине дороги, ветки скребли по окнам, по крыше, по бортам.
– Принц со своими, должно быть, так и торчит на дороге, – сказал Рис. – Иначе мы поехали бы быстрее.
– Спроси у Мистраля, кто там еще с Келом, кроме капитана его гвардии, – предложил Дойл.
Я передала просьбу Грегорио. Она вроде бы хотела заартачиться, но Дойл посмотрел на нее в упор. Вряд ли его лицо было толком видно в темноте машины, но что-то она разглядела – потому что взяла рацию и сделала, что просили.
В ответ нам перечислили тех, кто уже веками подпевал Келу. Но их оказалась вовсе не такая толпа, как я думала. Не хватало многих значимых имен, что, впрочем, не означало переход их владельцев на мою сторону. Они просто покинули Кела. Очень важным известием оказалось, что из гвардии с ним осталась чуть ли не одна Сиобхан. Мы обнаружили, что стражниц, большинство которых начинало службу в личной гвардии моего отца, не спросили, хотят ли они поступить на службу к Келу. Их просто принудили, и даже присяги почти никто из них не приносил. А значит, их служба – и пытки, которым их подвергал Кел, – были нарушением всех наших законов.
Чтобы вступить в личную стражу королевской особы, нужно добровольно принять решение и принести клятвы верности. То, что Кел украл свободу своих стражниц, было превышением власти, карающимся смертью.
Называя имена, Грегорио внимательно следила за нашими лицами. Если она думала, что выудит таким образом что-нибудь у Дойла или Риса, она ошибалась. А мое лицо скорее всего выражало только усталость.
– Видимо, королева предоставила его стражницам свободу выбора, – сказал Дойл.
– Ту, которую они должны были иметь с самого начала, – уточнил Рис.
– Именно так, – согласился Дойл.
– Что за «свобода выбора»? – поинтересовалась Грегорио.
– После гибели принца Эссуса, отца принцессы Мередит, принц Кел узурпировал его личную гвардию. По нашим законам, ее члены могли выбирать, перейти ли на службу к новому принцу или уйти в отставку, но принц Кел лишил их этого выбора. Принцесса обнаружила это лишь недавно, после чего просила королеву вернуть стражницам Кела право выбора.
– И они все от него сбрызнули? – спросила Грегорио.
– Видимо, так.
– Если не сидят в засаде в лесу, – предположил Рис.
