– Спи спокойно, Анабел, – пробормотал он, – я больше не держу на тебя зла.
Попрощавшись с прошлым, Дайрмид вернулся на берег, где его ждала галера, и позвал гребцов. Нужно было как можно скорее попасть в Глас-Эйлин, потому что, если его догадка была верна, Сорче и Микаэле угрожала страшная опасность.
21
Когда холодная морская вода начала заливать выступ, Микаэла взяла малыша-тюленя на руки, как ребенка, и поднялась повыше, на более безопасное место. Изогнувшись, тюлененок вырвался из ее объятий и плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. В следующее мгновение он высунул из воды забавную усатую мордочку и уставился на свою спасительницу блестящими круглыми глазами. Микаэле показалось, что он зовет ее с собой.
– Нет, мой дорогой, никуда я с тобой не поплыву! – сказала она и, хватаясь за неровную стену, стала осторожно пробираться дальше, к выступу, торчавшему довольно высоко над водой. Морские волны с шумом закатывались в пещеру, почти закрывая узкую расщелину-вход, но вода не доставала до ниш, в которых стояли бочки и ящики.
Достигнув цели, Микаэла уселась на новом выступе и поджала ноги. Прямо под ней плескался ее ластоногий спутник, время от времени оглашая пещеру громкими криками, которые гулко отдавались под высокими сводами пещеры. Микаэла наклонилась над ним.
– Плыви домой, малыш! – крикнула она, махнув рукой в сторону выхода. – Мама, должно быть, тебя совсем заждалась!
Тюлень издал несколько коротких лающих звуков, как будто пытался ей ответить. Молодая женщина снова показала на выход из пещеры, надеясь, что детеныш послушается и поплывет к своим сородичам. Но не тут-то было! Когда через мгновение она снова посмотрела вниз, он уже пытался вскарабкаться к ней наверх.
– Ах ты, маленький упрямец! – с упреком сказала она. – Что, снова захотел упасть и расшибиться?
Жалея его, она опустилась пониже, обхватила увесистое тельце тюлененка и, едва не рухнув под его тяжестью в воду, втащила животное на сушу, а потом снова уселась подальше от воды. Детеныш, энергично работая ластами, подполз к ней.
– Что же нам теперь делать, малыш? – пробормотала она. Тюлень поднял голову и заглянул ей в лицо. – Прежде всего давай не будем бояться. Мунго, конечно, скоро нас отсюда заберет.
На самом же деле она боялась – боялась ужасно. Море наступало, все новые и новые волны с ревом и пеной накатывались на камень, и уровень прилива рос на глазах.
Стараясь не терять присутствия духа, молодая женщина прижалась спиной к скользкому от водорослей камню и обняла одной рукой теплое тельце тюлененка. Если бы здесь была хоть какая-нибудь лодчонка, она могла бы, переборов свой страх, попытаться самостоятельно добраться до замка. Управиться с лодкой не так уж и трудно, Микаэла не раз видела, как это делают другие. А что до морской болезни, то путешествие в Глас-Эйлин показало, что ее тоже можно одолеть. Молодой женщине вспомнилось, с каким тактом Дайрмид помог ей справиться с недугом, не догадываясь о его истинных причинах…
Микаэла постаралась сесть так, чтобы не видеть тяжело колышущейся внизу воды, и заткнула уши, чтобы не слышать рева волн. Нельзя думать о том, что будет, когда вода доберется до ее убежища, нельзя позволить страху взять верх!
Но увы, как ни старалась Микаэла не думать о плохом, страх мало-помалу завладел ею. Тяжело дыша, дрожа всем телом, она скорчилась на своем выступе, не замечая ничего, кроме темной воды, в глубине которой затаилась смерть. О, она слишком хорошо знала, каково это – беспомощно опускаться в темную зыбкую толщу, тщетно пытаясь растянуть последний бесценный глоток воздуха, оставшийся в легких. Ей довелось испытать это кошмарное ощущение…
Ужас пережитого навалился на нее с новой силой. Микаэла закрыла лицо руками и отчаянно закричала, стараясь вжаться в камень.
Какая-то частица ее охваченного паникой сознания еще сохраняла благоразумие, подсказывая, что только спокойствие и трезвый расчет помогут выбраться из опасной ловушки, но Микаэла уже не могла совладать с собой. Словно оцепенев, она сидела на уступе, не в силах двинуть ни ногой, ни рукой.
Внезапно сквозь шум прибоя послышался какой-то новый звук – как будто кто-то позвал Микаэлу по имени. Звук повторился. Тюлень толкнул ее носом, она подняла наконец голову и стала всматриваться расширенными от ужаса глазами в морской простор. Через несколько мгновений она увидела небольшую лодку и услышала голос Дайрмида:
– Микаэла, ты здесь?!
Нос лодки уткнулся в камень, из нее выскочил горец, в несколько прыжков добрался до уступа, подхватил Микаэлу и легко поставил на ноги. Почувствовав прикосновение его теплых, сильных и таких надежных рук, она зарыдала и упала ему на грудь.
– Ну-ну, любимая, я с тобой, все уже позади! – Обняв ее, он прижался щекой к ее макушке. – Не надо плакать, тебе больше ничто не угрожает. Я только что вернулся, Мунго сказал, что ты здесь, и я сразу же поехал за тобой. Что случилось, почему ты так напугана?
– Вода… – проговорила она, задыхаясь от рыданий, и спрятала заплаканное лицо в складках пледа у него на груди.
– Господи, как я мог забыть?! Ты же боишься воды! – проговорил он с жалостью. – Но теперь все в порядке, родная, я с тобой и никогда тебя не покину!
Он прижал ее к себе и стал укачивать, как ребенка. Микаэле показалось, что она грезит, – столько тепла и любви было в его словах. Она всегда знала, чувствовала, что Дайрмид любит ее, и вот теперь он сам сказал ей об этом!
– Пойдем, дорогая, я помогу тебе сесть в лодку.
Но Микаэла только еще теснее прижалась к нему, не желая покидать его успокаивающих объятий.
– Пожалуйста, давай постоим так еще, – прошептала она, не поднимая головы.
Дайрмид ласково погладил ее по голове.
– Не волнуйся, родная, все будет так, как ты захочешь, но мне кажется, ты боишься воды не только из-за морской болезни… Может быть, расскажешь, в чем тут дело?
Микаэла ответила не сразу, хотя ужасные воспоминания никогда не оставляли ее в покое, как черти грешников на фресках с изображением Страшного суда.
– Это случилось на второй год моей жизни в Италии, – еле слышно проговорила она наконец. – Я посещала лекции в Болонском университете, но еще не была замужем за Ибрагимом. Однажды меня направили в качестве помощницы врача в небольшую монастырскую больницу довольно далеко от Болоньи…
Она замолчала, словно страх мешал ей рассказывать дальше.
– Обычное дело во время учебы, – заметил Дайрмид, чтобы ее подбодрить. – Я тоже работал в больнице, когда был учеником брата Колума.
Кивнув, она продолжала:
– Многие больные кричали и плакали от боли, я просто не могла видеть, как они мучаются… Особенно плоха была одна пожилая женщина – она уже не могла вставать и только кашляла кровью. Я ухаживала за ней, как могла, старалась облегчить ее страдания, но все напрасно: она угасала на глазах. И вот однажды, коснувшись ее пораженной недугом груди, я, как в детстве, ощутила в себе целительную силу. Я провела возле нее несколько ночей, накладывая руки на ее грудь, больная начала быстро поправляться и выздоровела. Потом она рассказала мне, что мое тело светилось в темноте…
