— Шестой! — тихо произнёс Курносик.
— Я! — радостно воскликнул «Шестой», следовавший как тень по пятам своего хозяина.
— Пусть сюда подгонят эту… Ну, сверлить…
— Вас понял! — восторженно пропел «Шестой» и скрылся за дверью.
Через минуту несколько роботов пригнали по проложенным из цеха рельсам вагонетку, с помощью которой директор пытался сверлить защитную хронооболочку «Волчка».
— Так. — Курносик деловито потёр руки и тут же забыл то, что хотел сказать. Лицо его исказила гримаса.
— Осмелюсь доложить, — вкрадчиво проговорил «Шестой», — вы вознамерились заменить сверло плоским вращающимся диском…
— Да, да, — небрежно махнул рукой Курносик. — Вот именно. Замените… И пошевеливайтесь!!! — внезапно перешёл он на крик в приступе беспричинного раздражения. — Пошевеливайтесь живо, уроды безмозглые!..
Несколько обученных слесарному делу роботов принялись за работу, а директор медленно уселся за стол, расположенный прямо под вентиляционной решёткой, за которой, затаив дыхание, прятались Огонёк и Циркуль. Он опустил голову и прикрыл глаза ладонью.
Мысли разбегались, как тараканы, выстроить их в логическую цепочку не было никакой возможности. То он решал сложнейшую алгебраическую формулу для получения максимального КПД новой алмазной пилы, а то в голове вдруг начинал вертеться трогательный мотив песни о козочке, которая заблудилась ночью в лесу. И на глазах у него выступали слезы… Потом наплыло воспоминание о том, как он на Колобке однажды здорово разыграл соседей, протянув на улице верёвку, о которую все спотыкались. И тогда губы у него скривились в насмешливой улыбке. Но все сюжеты обрывались на середине, перескакивали на другие, как игла на старой пластинке. Курносик обхватил трясущуюся голову обеими руками и застонал.
— Ну что же вы, остолопы, — произнёс он с надрывом. — Почему так медленно, почему вы так долго возитесь? Зачем такая большая крышка… и алмазы по краям… зачем такие излишества?
Роботы-слесари вытянулись по струнке и бодро доложили в один голос:
— Такое дело, хозяин! По краям дискообразной пилы в специальные пазы вмонтированы необработанные алмазы со сверхпрочной режущей кромкой. При скорости вращения диска четыре тысячи оборотов в секунду он разрежет как сыр любую из известных в природе поверхностей с тысячекратным запасом!
Директор на несколько секунд ухватил мысль.
— Когда будет готово?!
— Практически почти уже…
Но, не дав роботам-слесарям договорить, в мастерскую ворвался перепачканный в пыли и глине робот с карьера.
— Тревога, хозяин, тревога! — задребезжал он взволнованно. — Ракета! Четыре ракеты!! Пять ракет!!!
— Что?!! — надрывно выкрикнул директор.
Рука его нащупала пульт, и несколько расположенных под потолком мониторов зажгли экраны.
Панораму котлована разительно изменила серебристо-красная в малиновом зареве заката — огромная, стоящая торчком, ракета. Она взгромоздилась прямо на деревянное колесо в центре рабочей площадки, разнеся его в щепки. На других экранах можно было различить ещё четыре ракеты, которые маячили высоко в небе, разбросанные от горизонта до горизонта. Директор приложил пальцы к горящим вискам и, глядя в одну точку перед собой, прошептал:
— Где пленники?
— Согласно пункту инструкции 17/448 прим., - доложили стражники, — «в случае каких-либо событий, не предусмотренных настоящей инструкцией, всех пленных согнать в приёмный отстойник».
— Согнали? — глухо сказал директор.
— Так точно, согласно пункту инструкции…
— Почему никто не покормил моих рыбок?! — выкрикнул Курносик.
Он вспомнил, что на Колобке у него остался аквариум с рыбками. Пытаясь ухватить ускользающую мысль, бедняга напрягся так, что жилы вздулись у него на висках.
— Отставить, — произнёс он сдавленно. — Пленных беречь. Пока они с нами, сюда никто не сунется.
— Готово, хозяин! — доложили роботы-слесари. — Куда прикажете доставить агрегат?
Курносик поднял глаза и увидел готовую к работе вагонетку-пилу новой конструкции. Теперь пила была похожа на патефонную пластинку с алмазными зубцами по краю.
— «Козочку-малышку»! — плаксиво потребовал директор. — Громче, громче!
Он притопнул ногой и подскочил с места. От резкого движения голова его прояснилась.
— Отставить, — сказал он сдавленным голосом. — Вагонетку к «Волчку», алмаз к погрузке на челнок. Живо!!!
Голова у Курносика перестала трястись, он вновь обрёл уверенность. В одно мгновение он рассчитал поминутный план действий на ближайшие часы: разрушение защитной оболочки, погрузка большого алмазного шара на «Волчок», мгновенная телетранспортация на орбиту Колобка.
Запасной вариант, на случай ещё одной неудачи с разрушением оболочки, предусматривал вывод алмаза на орбиту Земли, удерживание на острове заложников, жестокий ультиматум земным гномам…
Курносик гордо вскинул подбородок, глаза его под тёмными стеклами очков надменно сузились.
В этот самый момент, из-за приоткрывшейся над его головой вентиляционной решётки, высунулась рука с деревянной колотушкой. И, хорошенько размахнувшись, огрела Курносика по голове…
Внутри головы глухо задребезжало, и только бинты спасли черепную коробку от полнейшего и окончательного разрушения.
В вентиляционной трубе послышался дробный удаляющийся стук.
Курносик подумал, как хорошо быть крошечной молью, затеряться в складках какой-нибудь пушистой шубы и хорошенько выспаться. Затем он перемножил два на два, и у него получилось пять с половиной. Успокоенный, он повалился под стол, свернулся калачиком и тут же уснул.
Глава четвёртая
Отстойник. — Нос и Костыль в сговоре против всех. — Самое главное не услышали
Беглецы миновали несколько поворотов, и Циркуль запросил пощады. Огонёк остановилась и дождалась спутника. Переведя дух, тот сказал:
— Вы в следующий раз хотя бы предупреждайте… Я от вас этой выходки совершенно не ожидал.
— Я и сама не ожидала. Всё как-то само собой получилось. Самое главное, что — началось! Ракеты уже здесь, теперь мы должны хорошенько разворошить это гнездо изнутри… Тихо!
Лазутчики замерли и услышали впереди невнятный шум. Они проползли ещё с десятка два шагов и остановились у решётки, выходящей в просторный каменный зал с балкончиком. Циркуль сразу узнал помещение, которое называли отстойником. Сейчас здесь повсюду стояли, сидели и лежали пленники, человечки и барышни, — кажется, все пленники, какие только были на острове.
Среди общего гула можно было различить голоса двух сидевших под решёткой гномов, и лазутчики поневоле прислушались к их разговору.
