Пасечник нащупал свою половинку на крепком кожаном шнурке, зажал ее в кулаке и с силой рванул. Протянул ее незнакомцу. Тот принял ее и приставил друг к другу две половинки медали – темную, изъеденную временем, и свою, сверкающую. Половинки сошлись, образовав единое целое.
– Видишь? – спросил мужчина шелестящим голосом.
– Да, вижу. Хозяин! Тебя прислал император?
– Да. Я долго блуждал по миру, долго искал тебя. Шестьдесят лет тому назад я был здесь, но тебя не оказалось.
– Я не мог, – пробормотал пасечник. – Я хотел, но не мог.
– Я это знаю. Думал, что смогу обойтись без тебя, но река меняет русло, умирают деревья, и только хранитель места может указать его. Но сегодня все сошлось воедино: я здесь, ты на месте, и они соединились, – незнакомец ударил одной половинкой медали о другую.
Пасечнику показалось, что сноп синеватых искр блеснул у него перед глазами.
– Они нам уже не нужны, – незнакомец швырнул обе половинки медали в реку. Пасечник увидел, как они порознь упали в воду. Разбежались круги. Пасечник смотрел на свинцовую воду, пока она не стала абсолютно гладкой, как вороненая сталь, как лезвие палаша. – Нам надо спешить, времени у меня почти не осталось. Сегодня ночью мы должны достать то, ради чего я сюда пришел.
– Хорошо, все будет исполнено.
– Я знаю, что ты хорошо выполнял наказ императора. Ты последний, кто служил ему верно. Я все знаю, тебе было непросто, особенно в последние дни, – мужчина в плаще повернулся и медленно пошел по мосткам к берегу. Пасечник двинулся за ним следом, прихрамывая на правую ногу.
Холмогоров, как ни старался, уснуть не мог. Его то бросало в жар, то начинало знобить. Гроза, которая собиралась, висела над городом, не начиналась. Где-то далеко в верховьях реки слышались раскаты грома, ветер то начинал завывать, сбивая с деревьев последние яблоки, то внезапно замирал. И становилось тихо, так тихо, как перед концом света.
Холмогоров оделся, прикрыл дверь садового домика. Взглянул на окна дома церковного старосты. Во всех окнах горел свет, в дом входили и выходили люди. Холмогоров пошел к реке. Зачем он туда идет, что ему надо, он не знал, шел и все, заставляя себя ни о чем не думать. Сознание словно рассыпалось, мысли одолевали несвязные. Холмогоров понимал, что он не в силах сложить все воедино, чего-то важного, главного не хватало, какого-то кусочка, какой-то детали. Он вышел к мосткам и двинулся тропинкой. Возле сарайчика на берегу, в котором горел свет, он увидел двух мужчин.
– Вот, сволочь, – кричал один, – договорились же. Я к ним как к людям, со всей душой… Нужна вам лодка, – пожалуйста, бензин за мой счет, представляешь?
– Да не кричи ты, лучше пей. Холмогоров остановился. Его не видели, его темная одежда сливалась с черными кустами.
– Вроде люди солидные, серьезные, одного зовут, не поверишь, Федька.., имя чудное – Самсон Ильич. Так вот этого Самсона Ильича, будь он неладен, я четыре часа на берегу ждал, ждал, звал…
– Киданули они тебя – пешком вернулись.
– Одежда у них новенькая, обещали мне ее отдать, три куртки, сапоги, штаны… Мне бы не помешало, я бы не отказался.
«Самсон Ильич…»
И тут все сошлось. Холмогоров вспомнил видение, вспомнил пасеку, виденную сегодня днем и виденную раньше, вспомнил седой крепкий затылок и имя – Самсон Ильич, – мед, пасечник, пчелы.
– Их надо спасти, они погибнут! – Холмогоров побежал к дому Казимира Петровича Могилина.
Регина еще не спала, она проверяла тетради своих учеников, когда Холмогоров постучал в дверь.
– Что случилось? – воскликнула Регина.
– Регина, мне кажется, я знаю. Нужна лодка, фонарь, быстрее!
Они втроем побежали к реке. Казимир Петрович отставал, Холмогоров поторапливал:
– Быстрее! Быстрее!
Ветер стих совершенно. Пейзаж стал недвижимым, как на фотографии, мрачным, темным.
– Казимир Петрович, оставайтесь здесь! – вскочив в лодку, бросил Холмогоров. – Регина, ты умеешь управлять?
Регина завела мотор.
– Нет, я с вами, – заявил Могилин.
– Оставайтесь здесь, идите в милицию, скажите майору Брагину, чтобы ждал нас здесь, мы скоро вернемся.
– Майору Брагину? Зачем?
– Идите, Казимир Петрович, это очень важно!
– Что вам стало ясно? – перекрикивая шум мотора, спрашивала Регина.
– Я, кажется, понимаю, что здесь происходит. Можно быстрее?
– Нет, нельзя, это же не машина. Через полчаса лодка врезалась в берег.
– Ты не ошиблась, Регина, это здесь?
– Да, кажется, здесь.
Они побежали: Холмогоров впереди, Регина следом. Через четверть часа они добрались до того места, где днем видели искателей клада – Самсона Ильича и двух его людей. Если бы не молния, то рассмотреть что-либо было бы почти невозможно. Синяя вспышка, ломаный зигзаг, острие которого уперлось в землю, залив все слепящим ярко-синим светом. Регина испуганно жалась к Холмогорову. Странно, но совершенно не было ветра и ни капли дождя, хотя тучи висели так низко, что Регине казалось, протяни она руку, и пальцы спрячутся в них. Бухали глухие далекие раскаты грома, похожие на артиллерийскую канонаду, только более грозные и страшные.
– Жуть какая-то, – пробормотала Регина.
– Да, на карту, Регина, поставлено многое.
Они выбрались на поляну. Сверкнула молния, Регина испуганно вскрикнула:
– Там человек лежит.
Светя фонариками, они медленно двинулись к самой ближней яме. Холмогоров скользнул лучом фонарика по черной земле к страшному провалу ямы. Лукин лежал, запрокинув голову, правая рука сжимала пистолет, палец застыл на курке. Холмогоров приблизился, Регина пряталась за его спиной.
– Не ходите, не ходите, Андрей Алексеевич, давайте уйдем!
Холмогоров приблизился к телу Лукина. Сверкнула молния, Регина истошно закричала. Тени советника патриарха и школьной учительницы метнулась в сторону.
– Господи! – произнес Холмогоров, светя фонариком в лицо Лукина: оскаленный рот, широко открытые глаза, лоб и волосы перепачканы черной землей. Холмогоров всматривался, словно что-то искал. По остекленевшему глазу, уже мертвому, ползла мокрая пчела. Эта пчела показалась Холмогорову огромной.
– Наверное, тебе, Регина, надо вернуться.
– Нет, я с вами.., с тобой.
– Мне надо идти туда.
Два охранника Лукина лежали на дне огромной ямы, присыпанные обвалившимися комьями земли.
– Я боюсь, страшно.
– Знаю, – сказал советник патриарха, взял Регину за руку, крепко сжал ладонь. – Пойдем со мной, может, успеем.
