– Чей приказ послушает комендант крепости?
Они как-то стушевались, понимая, к чему я клоню.
– Мне долго ждать? – спросил я, поудобнее берясь за винтовку.
– Мой, – сразу откликнулся один из хранителей.
– Идешь со мной.
Оставшимся хранителям я сказал:
– Мне стыдно, что я тогда не распознал в вас предателей… Но у меня есть вечность, чтобы исправить ситуацию. Вы все и он, – я кивнул на поверженного хранителя, – когда выздоровеет, прибудете в Тис. Я буду думать, что с вами делать. Не прибудете – даже думать не буду, сожгу тут все.
Я запер хранителя в шлюзовом тамбуре, а сам прошел в рубку и поднял капсулу над поверженным городом. Его сердце – семеро хранителей – не смогли защитить себя, не говоря о защите своих единоверцев. Думаю, я здорово подпортил им славу безусловных авторитетов.
До крепости я долетел спустя минут семь. Посадил капсулу на дороге перед опущенным мостом и выпустил на волю хранителя, передав ему через громкоговорители, чтобы привел девушку. А сам остался ждать в рубке. Не с моим контуженным и, скорее всего, сломанным плечом бегать за молодыми девицами. Я видел, как хранитель прошел мимо отдавшей ему честь стражи и скрылся в воротах. Меньше всего я тогда думал о том, как буду себя чувствовать, передавая беглянку адмиралу на растерзание. Я тогда желал только одного. Того, чего так боялся Игорь. Просто поговорить с ней. Понять, почему ее так тянет к разрушению. Что ее, такую богатую, ведет к столь непритязательной и давно не романтичной жизни вечной беглянки? А еще я хотел увидеть в ней то, из-за чего Алекс и ему подобные начинали сходить с ума. И я очень рассчитывал, что моя психокарта будет ей не по зубам.
Время шло, а я все не спускал глаз с экрана. На нем в крепость и из нее выходили все, кто желал, только не те, кто был мне нужен. Прошло полчаса. Я забеспокоился. Через час я уже вовсю ломал голову, где они. Неужели орденцы ее отсюда еще куда-то отправили и теперь придется опять лететь, искать и затягивать это дело? Плечо, несмотря на анестезию, начало ломить все сильнее. Я повременил минут пять и добавил еще один укол. У меня не было ни времени, ни сил на боль.
Когда еще через полтора часа никто – ни девушка, ни посланный хранитель – не вышли, я не выдержал и поднял в воздух капсулу. Снова отдраил ракетные порты и дал залп по одной из угловых башен крепостной стены. Я надеялся, что там никого не будет в это время. Две ракеты, оставляя за собой белесый дым, рванули к ней, и башня перестала существовать. Массы камня, пыли, пламени вознеслись к небесам. Осколки разлетались на приличное расстояние, но хорошо хоть не во внутреннюю часть крепости. Поверхность воды во рве буквально закипела от падающих в нее камней и дымящегося дерева.
Помогло. Уже через пять минут на мост выскочил мой хранитель и, толкаясь среди перепуганных людей, бегущих в крепость, пробрался к вновь опустившейся капсуле. Я вышел с винтовкой в руке и спросил, где та, кто мне нужна.
Из его сбивчивого рассказа я понял, что она сбежала. Дилемма возникла нешуточная. Убить этого негодяя или нет.
– Когда?! – спросил я.
– Перед нашим прибытием, – сказал он, боясь поднять глаза.
Я кивнул, все еще не решаясь оставить его в живых. Потом сплюнул на землю и задраил люк.
Надев «визоры», я поднялся на триста метров и оглядел окружающую местность. Я понимал, что сбежала она не до нашего прилета, а именно после, и теперь надо было выяснить, в какую сторону. Кстати, мысль, что она может оставаться в крепости, мне в голову не пришла.
От крепости дальше на север убегала еще одна дорога. Беглянка вполне могла уйти по ней, через те же северные ворота. Меня откровенно терзал вопрос: пешком или все-таки верхом она рванула? Мучил меня этот вопрос недолго. Через пару минут я нагнал несущихся во весь опор по дороге всадников. Пролетая над их головами и пугая лошадей, я совершил посадку на дороге, полностью перекрывая ее.
Ну и конечно, я без труда узнал среди четырех всадников нашу знаменитость. Катя скинула мужскую шляпу и зло смотрела, казалось, прямо мне в глаза. Спешилась. Я включил внешний звук и громкоговорители.
Это была достойная сцена. Катя обратилась к своим спутникам:
– Уезжайте. Нам не уйти. Я должна остаться. А вас не тронут. Уезжайте немедленно! Пусть Единый вас хранит на вашем пути!
Они что-то неразборчивое отвечали ей, но по голосу я понимал, что они собрались, как минимум, воевать с моей капсулой, если не со всей эскадрой.
– Вы должны жить! Вы должны рассказать о том, как надо жить, другим! Вы должны нести правду людям вашей планеты. Вы должны нести волю Единого всем, кого обманули! Всем, кто угнетен!
То, чего я и боялся. Она уже заразила кого-то на моей Ивери. Какой коктейль из их веры и своего фанатизма она создала, я не знал, но меня передернуло от страха.
Они ее послушались, ведомые теперь великой для них целью, и врассыпную бросились с дороги. Даже лошадь Екатерины сбежала. А она, скинув темный мужской плащ, осталась в небесно-голубом комбинезоне. Распустила до этого связанные пучком волосы и мотнула головой, расправляя их. И замерла.
Делать было нечего. Я медленно поднялся. Дал голосовую команду на блокировку управления. Оглядел рубку и, взяв из пирамиды винтовку, пошел к выходу. Когда люк открылся и я спрыгнул на землю, поморщившись от боли в плече, она оставалась все там же. Такая же гордая и неприступная. Такая же злая на меня, вставшего на ее пути. И где-то в глубине ее действительно красивых глаз я увидел обиду. Обиду, что вот все и закончилось. В этих глазах не было надежды, которая могла бы меня растрогать. Она поняла, что прихрамывающий с неестественно неподвижной рукой человек в черной десантной броне и с винтовкой в руке пришел за ней. Пришел, чтобы остановить ее жизнь. Заставить перестать биться ее сердце.
Мне кажется, хотя Игорь меня позже и убеждал в обратном, она действительно раскаивалась в тот момент. Своя глупо прожитая жизнь. Глупые смерти, что всегда ее сопровождали. И те возможности, что она упустила. А ведь возможности были. Я такой взгляд видел неоднократно раньше, давно, из передач про осужденных. Им тогда задавали один из самых глупых вопросов. Раскаиваются ли они. Наверное, в те моменты перед длительной казнью они действительно раскаивались. Как и эта девочка передо мной. А может, жалела, что не все успела… Не все разрушила.
Я остановился в десяти шагах от нее. Упираясь стволом винтовки, я посмотрел в ее злое и такое несчастное лицо и единственное, что смог сказать:
– Пошли?
Она помотала головой, отступая на шаг от меня. Я вздохнул, но не приблизился.
– Эта планета не та, на которой может спрятаться землянка, – честно объяснил я. – Тебя все равно найдут. Найдут, даже если ты сейчас неведомым чудом убежишь. Ты слишком многих погубила, чтобы тебя отпустили с миром. Так что пошли со мной.
Она снова покачала головой и отступила еще на один шаг.
