Герр Швиммер церемонно поклонился и пошел к выходу, так и не надев шляпы.
Объявили посадку на рейс в Тель-Авив. Так же, как несколько дней назад, Асланбек стоял у стеклянной стены зала ожидания и смотрел, как в толпе пассажиров к самолету идут Рахиль и Вахид. Вот они уже у трапа. Вот поднимаются по трапу. Вот уже возле самолетного люка.
И она оглянулась.
Вечером того же дня Асланбек Русланов вылетел в Грозный на огромном транспортном самолете «Руслан», до отказа загруженном контейнерами, тюками и картонными коробками.
— Прощайте, Джордж, — сказал он Гольцову. — Спасибо за все. Вряд ли мы увидимся, но как знать.
— Вы по-прежнему уверены, что вам нужно лететь? — спросил Гольцов, хотя и понимал, что это лишний, бесполезный вопрос. — Вы можете не вернуться.
— Может быть, — ответил Асланбек. — Но я хочу надеяться, что когда-нибудь мой сын, чеченец, вернется на родину и никто не назовет его лицом кавказской национальности. Никто и никогда! Никто! Никогда!
Эпилог
День благодарения
Недели через две после возвращения Георгия Гольцова из Австрии, когда вся эта история стала не то чтобы забываться, но как бы утрясаться и находить свое место среди других жизненных впечатлений, Георгия вызвал начальник НЦБ Интерпола.
— Парадная форма у тебя где? Дома или здесь?
— Здесь, в шкафу, — ответил Георгий. — А что?
— Надень.
— Зачем?
— Тебя вызывает заместитель министра. Срочно.
— А форма зачем?
— Потому что он будет вручать тебе медаль! Вот такую! — закричал Полонский и показал размер медали, широко разведя руки. — Из говна!
Затем крепко прошерстил свои жесткие волосы и продолжал:
— Я не спрашиваю тебя ни о чем. Я тебя информирую. И только. Известный тебе лорд Джадд встретился на сессии Европарламента с нашим министром иностранных дел. Он заявил ему решительный протест против попыток российской стороны повлиять на выводы делегации ПАСЕ о положении с правами человека в Чечне. Миссия была торпедирована с помощью некоего майора Гольцова, сотрудника российского Интерпола. Поскольку факты, сообщенные им лорду Джадду, не нашли никакого подтверждения, лорд Джадд убежден, что это было целенаправленной и злонамеренной провокацией. Лорд Джадд возмущен. Он считает, что подобные провокации не должны иметь места в отношениях России с Евросоюзом. Что подобного рода попытки шантажа должны быть решительно исключены из практики межгосударственных отношений. Поскольку наш министр иностранных дел ничего про все это дело не знал, он чувствовал себя идиотом, что его, как ты сам понимаешь, не умилило. Вернувшись в Москву, министр иностранных дел встретился с нашим министром внутренних дел и имел с ним беседу. После этого министр внутренних дел вызвал одного из своих заместителей, передал ему содержание разговора с министром иностранных дел и потребовал с этим делом разобраться. Вот поезжай и разбирайся. Он ждет тебя через сорок минут.
Ровно через сорок минут Гольцов вошел в приемную замминистра и доложил о прибытии.
— Ждите, — распорядился помощник. — Генерал-полковник занят.
Ждать Гольцову пришлось почти два часа. В кабинет входили люди, выходили. Минуя приемную, с интересом поглядывали на затянутого в парадную форму молодого майора. Иногда никто не входил и никто не выходил, но Гольцова не вызывали. Возможно, заместитель министра был занят гораздо более важными делами, а вернее всего, он выдерживал Гольцова в приемной, чтобы тот дозрел. Привело это к тому, что Георгий уже не чувствовал никакого волнения, осталась лишь равнодушная скука.
Наконец их превосходительство вспомнили о Гольцове.
— Проходите, майор, садитесь, — предложил заместитель министра, показывая на жесткое кресло за приставным столом для посетителей. Сам же остался на своем месте, в привычном антураже обширного письменного стола и телефонов спецсвязи, который делал как бы неважным, деталью совершенно второстепенной внешность хозяина кабинета. — Майор, я рассчитываю на вашу откровенность, — продолжал он, с несколько брезгливым любопытством разглядывая Гольцова через пространство своего стола. — Некоторое время назад вы сопровождали миссию лорда Джадда в Чечню.
— Так точно.
— Вы разговаривали с лордом Джаддом?
— Так точно.
— О чем вы с ним разговаривали?
— Я посоветовал ему не настаивать на поездке в Старые Атаги, так как это опасно. О том же ему говорил генерал-полковник Грошев. Но он настаивал и даже пригрозил, что прервет визит.
— Почему вы решили, что поездка в Старые Атаги опасна?
— В том районе американской ракетой «стингер» был сбит наш бомбардировщик Су-24. Если у чеченцев оказался один новый «стингер», могли быть и еще.
— Откуда вы узнали, что самолет был сбит «стингером»?
— Рассказали знакомые летчики. В Чечне это не секрет.
— Лорд Джадд утверждает, что вы шантажировали его. Вы дали понять, что, если выводы его комиссии будут неблагоприятными для России, данные о том, что наш самолет был сбит «стингером», попадут в мировую печать.
— Я этого не говорил. Я сказал, что вряд ли американцам будет приятно узнать, что их ракетами чеченские боевики сбивают российские самолеты. И это все, что я сказал.
— Понимали ли вы, майор, что лорд Джадд передаст вашу информацию в натовские или американские разведслужбы?
— Я это допускал. У меня была неподтвержденная информация, что чеченцы намерены закупить большую партию «стингеров». Я решил, что американцам следует это знать. У них больше возможностей сорвать эту сделку, если она действительно готовилась.
— А наши спецслужбы? Они, по-вашему, не способны были сорвать эту сделку?
— Нет.
— Нет? Что значит — нет? Вы не верите в возможности наших спецслужб?
— Нет. Они даже Басаева и Хаттаба не могут поймать.
— Майор! Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
— Вы просили меня говорить откровенно. Я и говорю откровенно. А что вы хотели услышать? Что наши спецслужбы все могут? Победные рапорты писать они могут. Вот это они хорошо могут.
— Спокойно, — сказал замминистра то ли Гольцову, то ли самому себе. — Разберемся. Вам известно, что после вашего разговора лорд Джадд снял свой доклад с повестки очередной сессии Европарламента?
— А чего тут плохого? Лишний раз не полили Россию говном. И насчет «стингеров» я оказался прав. Если бы я не сообщил о них лорду Джадду, американцы ничего бы о них не узнали. И еще не известно, чем бы все кончилось. Так что, по-моему, все получилось правильно.
Этого заместитель министра не выдержал:
