– Второе: я не думаю, что кто-то расстроится, если я убью вас. Это наша манера делать дела. Вам это, разумеется, должно быть известно.
Свободной рукой Мелисса потянулась ко лбу, словно хотела потереть его и избавиться от головной боли.
– Расскажите мне о своей работе, а? Поведайте детали.
– Думаю, вы уже знаете, как на самом деле работает наше правительство.
– Только то, что работа – его обязанность.
Он захихикал, не разжимая губ.
– Ага, понятно. Все расследования вашей «Коалиции» так и не просветили вас.
– Просветили? В каком смысле?
Он придвинулся поближе и попытался заставить ее поежиться. Мелисса тянула время, он понимал, но это не имело значения. Брюэр мог дать ей время. Все равно ничего не изменится.
– Ну-ну. Неужели вы думаете, что я поверю, будто дочь Ричарда Корли не знает, как мы работаем?
– Я этого не говорила. Знаю, что вам наплевать на права и закон.
– Вот видите. Я знал, что вы понимаете. И уж конечно, понимаете, что мы так действуем только потому, что наше законодательство вконец испорчено. Если люди, подобные вашему отцу, и прочие, подобные нам, не работали бы вне этой системы, то кто защитил бы простого честного человека? Как еще защитить гражданские права, если суды интересуют только права уголовников?
Брюэр чувствовал, что распаляется и теряет над собой контроль, но ему вскоре предстояло убить ее, так что он мог позволить себе некоторую неосторожность.
– Корли, черт побери, есть ли у вас хоть малейшее представление о том, насколько трудно отдать в Америке кого-нибудь под суд, не говоря уже о том, чтобы добиться обвинительного приговора? Адвокаты подсудимых манипулируют законами, а обвинению ничего не остается, как только идти на сделку. Союз борьбы за гражданские свободы стремится к реализации всех без исключения прав и из кожи вон лезет, чтобы защитить их, независимо от того, чего это стоит всем бывшим и будущим жертвам. Уголовник стремительно входит в зал суда и выходит из него подобно национальному герою.
– Это американское правосудие, Брюэр. Оно несовершенно, но это лучшее, что мы имеем.
– Оно ни на что не годно! Все опасаются посадить за решетку невинного человека, боятся до смерти возможности превратить его в случайную жертву. Ну так вот, леди, они правы. Всегда есть шанс, что невиновный пойдет в тюрьму. Но на наших улицах идет настоящая война. И в ней должны быть жертвы! Если один невиновный бедолага попадет в тюрьму вместе с тысячью уголовников, то, конечно, он будет жертвой, и это чертовски несправедливо, несомненно. Но система правосудия так этого боится, что отпускает на свободу вместе с невиновным тысячу преступников. И все это ради того, чтобы избежать риска судебной ошибки. И что тогда? А?
Мелисса смотрела на него во все глаза.
– Я вам скажу, что тогда. Преступники, которые избежали тюрьмы, создают собственный список жертв – в нем сотни, а возможно, тысячи. Тысячи жертв вместо одной. А теперь скажите, где справедливость? Кто защитит права всех этих людей?
Мелисса потрясла головой. Казалось, она ничего не понимает.
– Права преступника должны быть защищены, Брюэр. Думаю, что Союз борьбы за гражданские свободы будет утверждать, что все наши права защищаются наряду с правами преступников.
Брюэр слышал этот аргумент сотни раз и не мог поверить, что они настолько глупы.
– Все это дерьмо, вам известно. Дело в том, что честные, законопослушные американцы вообще не нуждаются в большинстве этих прав. Почему? Потому что они не нарушают закон! Им нечего бояться и нечего скрывать. Остановите честного человека и попросите его открыть багажник, и вы знаете, что он ответит? «Конечно, мистер полицейский. В чем проблема?» И вы быстро посмотрите в багажник, скажете ему спасибо, а потом будете останавливать следующего человека, который соответствует имеющемуся у вас описанию и едет на такой же машине.
Но попробуйте остановить преступника… Он знает свои права, потому что он закоренелый злодей, трахнутый законник. И его ответ будет таким: «Пошел на х… Сначала получи ордер». После этого он со смехом поедет дальше, а в его багажнике, возможно, лежит мертвец или килограмм героина. Именно эти права наши суды и защищают, леди. Думаю, великие люди, которые написали «Билль о правах», были, несомненно, блестящими мыслителями, но они не хотели, чтобы защита прав индивидуума привела к коллапсу нации.
– И вот тут-то вступаете в игру вы, ребята, не так ли? Выравниваете силы игроков на поле?
Брюэр совсем разошелся:
– Именно так, черт побери. Мы не занялись этим делом для того, чтобы выполнять роль судьи, присяжных и палачей, но, похоже, никто другой заниматься этим не желает. Суды, проклятие, они не сдерживают преступности. Спросите кого угодно, любого профессионального преступника. Он весело рассмеется и продемонстрирует, что ему наплевать на закон. Но вы без опаски можете сделать ставку на сдерживающий фактор, то есть на меня. И мне подобных. Мы сдерживаем преступность, уничтожая преступников.
Корли посмотрела на свои руки.
– Все ваши действия утверждаются президентом Олбрайтом? Он что, ваш руководитель?
Теперь Брюэр встал и расхаживал по комнате, чувствуя вдохновение истинно обращенного.
– Вы лапшу мне на уши вешаете, да? Вы же на самом деле этого не знаете?
– Не знаю чего?
Брюэр потряс головой, словно это было уже слишком смешно:
– Президент Олбрайт – всего лишь номинальный руководитель. Что-то вроде британской королевы. Он недостаточно сметлив и недостаточно тверд, чтобы справиться с подобными властными полномочиями. Мы руководим страной, оставаясь в тени, а Олбрайт – всего лишь ширма, которая…
Корли смеялась, черт бы ее побрал. Но от этого ее грудь колыхнулась, и это ему нравилось. Что-то шевельнулось у него в паху.
– Шутить изволите. – Она продолжала смеяться. – Вы хотите сказать, что кто-то, обладающий большей властью, чем президент, тратит время на то, чтобы проявлять заботу о мелких жуликах?
Брюэр ударил себя по голове настолько сильно, что почувствовал боль, и это ему тоже понравилось.
– Нет, черт побери, конечно, нет. У него едва ли хватает времени на то, чтобы беспокоиться о нашей системе правосудия. Он слишком занят делами международного порядка. Но неужели вы не понимаете? Те же проблемы существуют на уровне внешней политики. Только подумайте об этом. Некое второстепенное дерьмо, возглавляющее какую-то страну «третьего мира», начинает создавать для Америки проблемы, и все начинают говорить о необходимости введения санкций для того, чтобы ослабить его власть, или о дипломатических шагах, предпринимаемых для того, чтобы утихомирить этого деятеля. Но что нам нужно сделать на самом деле, так это вышибить все дерьмо из этого гаденыша. Вы понимаете, о чем я?
Он ударил кулаком правой руки по ладони левой, потом посмотрел на Мелиссу, словно требуя понимания.
