— Понятно. Не волнуйтесь, я молчок. — Ее веселый голос создавал чудесную иллюзию беспечности; моя скрытность хоть на время превратилась в безобидное озорство: скорее комедийный сериал, чем фильм про шпионов. — Надеюсь, все пройдет успешно.
— Спасибо, Лиз! Скрестите пальцы.
— Уверена, он сообщит вам массу интересного. — Она замолчала, прислушиваясь. — У вас звонит телефон.
— И правда. Как некстати. Ну, побегу. Будете свободны — загляните попозже на чашку кофе.
После слепящего солнца все в доме казалось подернутым голубоватой пеленой. Я спешила к телефону, почти забыв про свои страхи благодаря присутствию Лиз — как будто любая грозящая мне опасность исключалась, пока Лиз поливала цветы. Снимая трубку, я испытала лишь секундное опасение.
— Алло?
— Это Анна Джеффриз?
Мужской голос, надтреснутый, прерывистый — я была почти уверена, что никогда прежде этого голоса не слышала.
— Да, это я. Чем могу быть вам полезной?
— Я… э-э-э… подумал, что могу быть полезным вам. Говорят, вы собираете материал для книги о Ребекке Фишер. Это правда?
«История Ребекки станет основой сюжета книги, но это не документальная проза…» — чуть не сказала я, но вовремя осеклась. Судя по голосу, мой собеседник так нервничал, словно к его затылку был приставлен пистолет. Я без труда представила себе его невнятное извинение в ответ на эту, к счастью, непроизнесенную мной фразу — и стук брошенной на рычаг трубки.
— Правда, — подтвердила я. — А вы знали Ребекку?
— Нет… Но я знал людей, которые ее удочерили… Риту и Денниса Фишер. — Он шумно вздохнул. — Я не могу назвать своего имени. Моя семья не должна знать о нашем с вами разговоре. Я никогда не рассказывал им о Фишерах.
Насторожившись, я вмиг обрела предельную осмотрительность ловца бабочек, заметившего на краешке листа редчайший экземпляр, собирающийся упорхнуть. Весь мир сжался до единственной необходимости: ни в коем случае не спугнуть, продвигаться медленно, вопреки желанию ринуться вперед.
— Никаких проблем, — негромко произнесла я. — Все останется между нами. На этот счет можете не беспокоиться.
В ответ — тишина. Крылья бабочки затрепетали, а с ними и мое сердце — от страха упустить удачу.
— А откуда вы знаете семейство Фишер?
— Я проработал у них садовником больше двух лет. До того, как они удочерили Ребекку. Ушел незадолго до ее появления в их доме.
Я все еще не понимала, зачем ему завеса секретности, и, чтобы справиться с любопытством, поспешила задать относительно невинный вопрос:
— Почему вы от них ушли?
— Это длинная история. — Снова вздох, тяжелый, покорный, словно он готовился сделать то, чего до смерти боялся. — Да… Целая история, поверьте мне… Однако начинать надо с самого начала. Когда я получил эту работу, мне было всего-то двадцать с небольшим. Вообще-то я не надеялся, что меня возьмут. На это место охотников много было, и поопытней меня, но я все равно рискнул. Я уже почти пять месяцев сидел без работы, жил с родителями… с деньгами и так туго, а без моего заработка совсем беда. А Фишеры, по слухам, и платили хорошо, и жилье давали — маленький садовый домик. Ничего из ряда вон, но в то время я убить готов был за эту работу — лишь бы только выбраться из-под родительской пяты. Ну, вы понимаете.
— Могу себе представить. — Уж я-то понимала его как никто. Я уже перестала опасаться, что он внезапно бросит трубку, и напряженные нотки исчезли из моего голоса. — Итак, вас приняли к Фишерам?
— В точку. Хотя вышло все довольно странно. Я думал, что всякими такими делами — ну, наймом новых работников — занимается экономка, но когда пришел в первый раз, то даже ее и не видел. Меня встретил лично Деннис Фишер. Провел в гостиную, сам обо всем расспрашивал. Их дом, кстати, тоже поразил меня… тогда я подумал, что попросту не знаю, как живут богачи. Но уж сколько лет прошло, а я и сейчас уверен, что дом чудной был. Снаружи простой как громадный ящик — не на чем остановить глаз. Зато уж внутри! Финтифлюшки разные кругом, оборочки, занавески кружевные, причем все светлое — розовенькое, голубенькое, кремовое. Короче, такое чувство, будто два совсем разных дома скатали в один. Мистер Фишер так долго меня расспрашивал, вроде не садовника нанимал, а директора своей фабрики. И вдобавок интересовался не тем, что я умею делать, а какой я человек. Один его вопрос мне особенно запомнился: «Как вы относитесь к конфиденциальности?» Без понятия, что я ответил, — уж больно волновался, — но, наверное, правильно, раз меня взяли.
— А вы до этого встречались с Деннисом Фишером?
— Что вы, нет! Все знали, кто такие Фишеры, но чтобы они с кем-нибудь из округи водились — такого не было. Жили как бы сами по себе. Мы все были уверены, что у них другая компания — богачи из соседних городов, потому как в Тисфорде им под стать никого не было. Да и дом их стоял в отдалении, так что мало кто видел, когда они приезжают, когда уезжают. Конечно, работники текстильной фабрики мистера Фишера — моя мама в том числе — иногда его видели, но он никогда не имел с ними никаких дел лично. Он был не из тех хозяев, кто относится к своим работникам как к членам семьи, хотя бизнес для него был очень важен.
— И как он вам показался в первую встречу? — спросила я, не сдержав любопытства.
— По правде сказать, у меня поджилки тряслись от страха. Ну еще бы — с таким человеком разговариваю, в такой дом попал! И даже если что-то меня удивляло, то я себе говорил, что я просто олух необразованный, потому и не знаю, как оно все бывает у настоящих богачей. А будь он всего-навсего сменщиком моего отца, то совсем мне не приглянулся бы. Почти не улыбался, а когда такое все-таки случалось, то явно через силу — вроде понимал, что улыбаться надо, чтобы подбодрить меня. И выглядел он совсем не так, как я ожидал. Лет примерно сорока, тощий, в очках с толстыми стеклами. Одет аккуратно, но не лучше какого-нибудь конторщика. Я слышал, что богатые люди заказывают одежду специально для себя, но только не мистер Фишер, уж вы мне поверьте. Хоть я и был полным профаном в нарядах, но сразу понял, что костюм мистера Фишера — из самого обычного магазина. У него не было громадных золотых часов или хотя бы золотых запонок — в общем, ничего, что говорило бы о его богатстве. Короче, самый обыкновенный человек.
Все это идеально вписывалось в уже слышанное мною о Деннисе Фишере, и его образ с каждой минутой формировался и твердел, как глина во время обжига.
— И все-таки работа мне нужна была позарез, — продолжал мужчина. — Хозяином он должен был быть хорошим: честным, порядочным, не из тех, кто заваливает дурацкими требованиями и всюду сует свой нос. Когда пришло письмо, что меня приняли, я был на седьмом небе. Думаю, и мои родители тоже. Вечером мы отпраздновали это событие, а на следующей неделе я перевез свои пожитки в садовый домик.
— Ну и как вы себя чувствовали у Фишеров?
— Как рыба в воде — в первое время, во всяком случае. Работа непыльная: траву покосить, кусты подстричь. Содержать в полном порядке сад — такой же безликий, как дом снаружи: ни одного цветка, кроме ромашек и одуванчиков, которые я должен был выпалывать. О такой работе можно только мечтать — и деньги хорошие, и собственный домик. К тому же экономкой оказалась милая дама, вдова примерно лет шестидесяти. У нее была собственная комната в доме, но я часто видел ее в саду, и мы болтали с ней — поначалу о погоде, о городских новостях и всяком таком. В общем, все было бы лучше некуда… если бы не миссис Фишер.
