на бумаге. А ведь и у меня Городов точно так же сидит до 3 часов и принимает его.
— А еще поручик Чернов хочет доработать машину, — тихо, чтобы не мешать связисту, добавил Буденный. — Полевые телефоны же по проводу вполне передают голос, вот он хочет трубку и на искровой передатчик приспособить. Если получится, это же такую пользу принесет.
— Очень большую пользу, ваше высокоблагородие, — Чернов на мгновение отвлекся от ключа.
— Не получится, — я покачал головой.
Я не физик, и очень не хочется расстраивать тех, кто хочет сделать что-то полезное, но… Я точно помню, что искровой передатчик в принципе не может передавать речь. То ли ему частоты для этого не хватает, то ли нужны незатухающие волны — а это источник постоянного тока и колебательный контур. В общем, я как мог объяснил суть проблемы, сославшись на достижения современной науки, и… Я думал, на этом все закончится, так нет. Чернов только воодушевился, наговорил мне кучу благодарностей и пообещал, что они с Городовым теперь точно достанут нужную литературу и что-нибудь придумают. Я все же сомневался в успехе, но на этот раз промолчал: если шанс и желание есть, пусть работают.
Оставив Чернова, я вывел Буденного на улицу.
— Петр Николаевич сейчас в рейде вместе с капитаном Хорунженковым, — начал я.
— Сотник Врангель справится, — тут же добавил Семен.
— Я в этом не сомневаюсь. Но к нам продолжают прибывать добровольцы: пока его нет, тебе надо будет взять их под свою руку. Если будет новый бой до того, как сотник вернется — именно тебе вести их на врага.
— Я… Справлюсь, — глаза Буденного блеснули. Волнуется, жаждет признания, но в то же время понимает и меру ответственности. Повезло мне с ним.
— Рассчитываю на тебя, — ответил я, и мы какое-то время стояли, глядя куда-то вдаль. Не знаю, что в этот момент загипнотизировало Семена, а я вот смотрел на звезды. Совсем не такие, как дома, и именно эта мелочь помогала лучше всего понять, как же мы сейчас далеко от него.
— Вячеслав Григорьевич… — еще через минуту Семен снова заговорил. — А почему мы отходим? У генерала Бильдерлинга есть силы, вы еще подошли. Неужели вы вместе не сможете остановить японца?
— Хочешь сражаться?
— Хочу!
— А победить?
— Конечно.
— А чего больше?
— Ну… Победить, ясное дело.
— Вот в этом все и дело: сражаются, чтобы победить, и каждый бой имеет смысл только если он эту победу приближает. Вот генерал изначально должен был наступать и отбросить Куроки, в идеале разбить, пока тот не соединился с другими японскими армиями. Разумно?
— Да.
— Но разбить он не смог, — вздохнул я. — Потерял позиции на перевале, потерял силы и, главное, инициативу. То есть сейчас даже вместе мы можем встать и дать бой, но это будет не нападение, а оборона.
— Так велика ли разница?
— У нападения была своя цель, помнишь? Теперь мы ее упустили. У обороны тоже есть смысл, но… Если изначальная цель уже потеряна, то зачем нам вставать насмерть именно в чистом поле, когда под Ляояном нас ждут готовые позиции? И именно там взять свое нам будет гораздо проще. Кстати, это все только одна из причин. Давай как будущий командир и ты тоже что-нибудь назовешь.
Я внимательно посмотрел на Буденного, тот сначала напрягся, но тут же нашел ответ.
— Припасы. Сколько выстрелов у солдат и пушек будет здесь, в чистом поле, и сколько в Ляояне, когда по железной дороге можно каждый день подвозить целые эшелоны снарядов!
— Верно. Это ты правильно заметил, — кивнул я.
Где-нибудь в Европе война была бы совсем другой. Там, где сплошные дороги, где можно дать бой в каждой деревне, линия фронта перемещалась бы очень медленно, и армии фактически все время держались бы друг напротив друга. В Маньчжурии же бои были привязаны к редким артериям снабжения, превращая войну в серию сражений за ключевые точки, каждая из которых должна была дать контроль сразу над целым регионом.
И несмотря на некоторые успехи, мы уже успели проиграть очень многие из них. Море, границу с Кореей, Квантун с запертым там Порт-Артуром. На днях тот же Дашичао лишил армию прямой дороги на Инкоу, и теперь японцы могли спокойно использовать порт для подвоза припасов с еще одного направления. Оставался сам Ляоян… Пока мы здесь, все не так плохо, у нас как минимум есть варианты, как действовать дальше. Но если и тут победят японцы, они смогут в одной точке перекрыть дорогу ко всем своим прошлым приобретениям.
Идеальный замок от юга Маньчжурии, который пока в наших руках. И который мы не должны упускать!
* * *
Восточный отряд вернулся в Ляоян — без победы, но и без поражения. И тут же в расположение 2-го, 3-го и 10-го корпусов зачастили гости из других соединений и торговцы. Последние искали рядовых, что успели разжиться каким-то трофеями и готовы были теперь в обход начальства продать их за весьма разумную цену. Ну, а другие солдаты просто хотели узнать побольше про врага — как убивать его и выживать самим.
— Плачу по рублю за каждую каску, — чернявый купец, приехавший сюда аж откуда-то из-под Астрахани, махал руками перед ефрейтором Гусиным.
— Нет, — тот в очередной раз покачал головой. — Винтовки японские тебе уступили? Уступили, а больше ничего для тебя нет.
— Да какие это винтовки? Лом же один, чудо будет, если хоть треть получится восстановить. А скорее и вовсе на металл придется сдавать, — купец чуть слезу не пустил. — Неужели целых не было?
— Целые пошли в полковую кассу, — спокойно ответил ефрейтор. — А лом уже нам разрешили забрать, если таскать не лень.
— Ладно! Но, может, все же каски продадите? Скажете, что утеряли, вам потом все равно новые выдадут!
— Захотел бы продать, в Ляояне их любой даже за два рубля купит! — влез в разговор рядовой Аникин.
— А только мы все равно не продадим! — молодой Ивась показал две вмятины на своей каске. — Видишь, одна от пули, вторая от снаряда. Не сделал бы для нас полковник каски, так и остался бы я где-то там, возможно, даже без могилы.
Торговец промолчал, а вот ефрейтор Гусин в этот момент не смог удержаться от
