Два часа спустя они все еще не могли найти местонахождение телефона и идентификационный номер, который мог привести их к Эми. Вечерело, небо становилось темным. Фаррелл отправился в город руководить поисками Чеппела и Эми. Воскресным вечером город был полон местных и приезжих гуляк. Они ходили от бара к бару и прочесывали побережье, но Фарреллу было не о чем докладывать.
Луиза уже и не ожидала, что день испортится еще больше, когда у дома Эми остановилась машина и вышла Таня Эллиот, разодетая, словно на бал. Она была в элегантном пальто поверх черного платья, каблуки стучали по тротуару.
– Инспектор.
– Мы что, оторвали вас от чего-то?
– Просто ужинала с другом. Не хотите объяснить, зачем вы тут выстроили целый отряд полицейских?
– Не горю желанием.
– Это имеет отношение к погибшим женщинам? Потенциальный подозреваемый?
– Пока без комментариев, Таня.
– Ну же, Луиза, вы наверняка можете рассказать больше. Я думала, у нас соглашение.
Луиза не смогла подавить смех. Улыбаться было приятно, но она боялась, что смех перейдет в истерику, если она с ним не справится. Таня отошла, будто ошеломленная такой реакцией.
– Любые соглашения, какие у нас были, развеялись, едва вы придумали этот «Суицид-у-Моря».
– Это не я. Я бы не позволила себе такую грубость. Можете мне не верить, но я люблю этот городок и не стала бы так легкомысленно говорить о самоубийстве.
– Если это так, прошу прощения. Но у меня для вас ничего нет.
Таню извинение удивило не меньше, чем смех. Похоже, она сдержалась, промолчала и о чем-то задумалась.
– Я бы предпочла добрые рабочие отношения с вами, детектив Блэкуэлл.
Луиза слишком много раз страдала от прессы, чтобы еще хоть раз задуматься о сотрудничестве с журналистом. Пресса порой была полезна, и просто так отмахиваться от Тани не хотелось, но она не собиралась на данный момент ничего рассказывать об Эми и Чеппеле.
– Я это ценю, Таня, но у нас тут полным ходом идет расследование.
– Джей Чеппел – подозреваемый по делу?
– Без комментариев.
– Его нет дома, и там я тоже видела полицейских.
– Вот ведь вы не угомонитесь. Без комментариев, Таня. А теперь позвольте мне продолжить работу.
Журналистка замялась, словно в ее сознании шла внутренняя борьба.
– Я узнала, инспектор Блэкуэлл, что у вашего брата финансовые трудности, – сказала она наконец.
По крайней мере, она удосужилась принять смиренный вид. Луиза с трудом сдержалась, чтобы не ударить ее.
– Очень осторожно выбирайте слова в моем присутствии, Таня.
– Я бы сказала, обществу небезразлично, если ведущий детектив, расследующий дело об убийстве четырех женщин, сестра дегенерата-игромана.
Луизу мутило от нахлынувшего адреналина. Таблетки Трейси облегчили головную боль, но она страшно устала и была напряжена. Она ответила не сразу, стараясь унять сердцебиение.
– Это похоже на угрозу, Таня.
– Это не угроза, а факты.
Ей прежде не приходило в голову, что проблемы Пола можно обернуть против нее самой. Она хотела найти его, но беспокоилась в первую очередь об Эмили. Что будет, если Таня узнает, что он исчез вместе с ее племянницей? Она напомнила себе, что, как только Таня уйдет, надо позвонить родителям и предупредить их, чтобы ни с кем не разговаривали.
– Вы расспрашиваете об этом расследовании с надеждой воспользоваться историей с моим братом?
– Это был бы шантаж.
Луиза помотала головой.
– Хорошо, что вы наконец показали свое истинное лицо. Но, вероятно, вы не знаете, что сломать меня не так-то просто. Печатайте свою статью, если вам так угодно, бога ради. Но помните: все узнают об этом разговоре. Все узнают, что вам нельзя доверять.
– Какая жалость, Луиза.
– Называйте меня «инспектор».
И Луиза ушла.
– Лу, на два слова, – сказала Трейси. Она держала телефон и выглядела так же смущенно, как и журналистка.
Луиза ущипнула себя за переносицу, сердце ее забилось нормальном ритме, когда она услышала, что журналистка уехала.
– Что такое?
Прозвучало резче, чем ей хотелось.
– С тобой пытается связаться Джослин Меррик. Она записала мой номер в прошлый раз.
Луиза посмотрела на три пропущенных звонка от Джослин и шесть пропущенных звонков от родителей – за то время, что она говорила с журналисткой.
– Она сказала, что ей нужно?
Лицо Трейси не выражало ничего – дурной знак.
– Она думает, что, возможно, установила местонахождение Пола.
Глава пятьдесят седьмая
Никого не волновало, что они прошли туда, куда ходить нельзя. Эми прежде никогда не бывала на старом пирсе, но знала, что им регулярно пользовались группы подростков – вот буквально в прошлом году таких пришлось спасать, когда они оказались заперты на основной части пирса. И все же запретное манило, хотелось в темноте забраться на променад при тусклом свете фонарика Джея.
Эми шла последней, чувствуя себя кем-то типа старейшины, когда она помогла удержаться Николь, поскользнувшейся на мокрой скале.
– Круче, чем работать в кафе, – сказала Николь. Эми никогда еще не видела ее такой счастливой.
Прилив наступал, поднялся ветер, и Эми окатило брызгами, когда они собрались у входа на главную часть пирса острова Бирнбек. Старые деревянные двустворчатые двери были заперты, их удерживал здоровенный замок на толстой цепи. Эми едва подумала, что Джей что-то не учел, как он тут же достал ключ.
– К счастью, я тут не впервые, – сказал он и отпер замок.
Внутри было холоднее, чем снаружи. Они вшестером вошли один за другим, и Джей запер дверь изнутри.
– Сюда, – сказал он и повел их в помещение большего размера, напоминающее пещеру. Воздух проходил сквозь трещины в крыше и ветхих стенах, но не мог замаскировать запахи экскрементов, аммиака и более резкий запах бензина.
– Тут чинили спасательные лодки, – сказал Джей, включил несколько фонарей на батарейках и выстроил их в круг посреди комнаты.
Остальные осматривали комнату.
– Смотри, тут можно выйти на променад, – сказала Беатрис, показывая Николь, куда глядеть.
Прогулочная часть пирса была в жутком состоянии и закрыта для публики, деревянные доски прогнили и представляли опасность. Беатрис тронула дверь.
– Открыто, – сказала она и потянула рассыпающуюся деревянную преграду. В помещение ворвались крики чаек и несмолкаемый шум моря. Джей улыбнулся, и Эми увидела в его жесте оттенок нетерпения.
– Пойдемте, у нас много работы.
Беатрис закрыла дверь, и все сели в круг, магнетическому призыву Джея было трудно сопротивляться.
– Во-первых, я хочу принять Николь в нашу маленькую группу, – сказал он, когда все собрались. – Уверен, вы будете по-настоящему гостеприимны. Она присоединилась к нам в совершенно особенный момент.
Свет фонарей отбрасывал на стены пустой комнаты длинные тени. Лицо Джея было освещено наполовину, и Эми задумалась, почему они
