а голый вновь кинулся на меня. Я встретил его, занеся свой револьвер, как дубинку. Удары почти слились воедино, но я врезал ему прямо в лоб на мгновение раньше, чем он рассек мне живот.
Я попятился, держась за живот. И тут Боров наподдал ему снова, прямо под коленку, не хуже пушечного ядра. Голый отлетел и не успел прийти в себя, прежде чем Боров ухватил и поволок его в лес, напролом сквозь кусты, пока он вопил, точно в зад ему засунули живую ласку.
Набравшись смелости, я посмотрел на свою рану. Удивительно, ничего серьезного. Хромая со своим отстреленным каблуком, точно одноногий пират, я направился к Джимми Сью. Она рыдала – и тут же бросилась задирать мне рубашку, ожидая, что кишки вывалятся навстречу. К счастью, рубашка пострадала больше, а я отделался царапиной. Кроме крови, ничего серьезного.
– Идем, – сказала Джимми Сью и потащила меня прочь.
– Не могу, – ответил я.
– Идем, идем, идем, – повторяла она и волокла меня к мертвой лошади Уинтона, а там рывком усадила рядом с собой на землю. Теперь я видел лежащего Уинтона, через которого перекатилась лошадь, расплющив ему голову. Так что, по моему мнению, он был мертвым, как дверной гвоздь.
Поскольку Джимми Сью была безоружной, я протянул ей свой револьвер. После выяснилось, что она запаниковала, бросившись бежать на звук выстрелов, и где-то выронила собственный. А Боров помчался за ней следом. Как бы там ни было, я отдал ей револьвер вместе с поясным патронташем, вытащил винчестер из седельной кобуры мертвой лошади, приладил ствол поверх туши и нацелился на дверь. Вдруг удастся попасть в цель из ружья, подумал я, хотя больше это походило на розовые грезы.
Позади хижины продолжалась перестрелка. Я слышал, как Ниггер Пит материт Коротыша, а тот матерится в ответ. Полежав какое-то время, я сказал Джимми Сью:
– Будь здесь или убегай, но я должен забрать Лулу.
– Пойдешь в хижину, тебя изрешетят, – сказала она.
– Я обязан попытаться. Ты ведь знаешь.
– Тогда тебе нужен Коротыш, – сказала она. – Юстас, думаю, уже мертв.
– Нет, – сказал я. – Просто мертвецки пьян. Но толку от него сейчас столько же, сколько от мертвеца.
Обнявшись, мы поцеловались. Я отдал ей и винчестер.
– Держи дверь на прицеле из этого винчестера, – сказал я, затем достал нож и на удивление легко отрезал каблук на втором сапоге – так, чтобы увереннее стоять на ногах. Окончив приготовления, я помчался к дальнему левому углу хижины, но по пути подхватил штуцер Юстаса и выгреб из его кармана пригоршню патронов.
Где-то по другую сторону хижины Ниггер Пит отчетливо произнес:
– Меня подстрелил чертов карлик.
Он сказал это так, будто только что осознал, что в него стреляли настоящими пулями, а следом грянул еще один выстрел. Я побежал дальше, пока не завернул за угол, и там мне открылась картина: весь израненный Ниггер Пит, согнувшись, сидел на бревне. Кровь хлестала из него, как дождевая вода из продырявленной бочки. Коротыш стоял футах в десяти, продолжая нажимать на курок уже разряженного револьвера. В руке Ниггера Пита тоже был пистолет, но сил поднять его уже не осталось.
– Будь ты проклят, говеный выродок, – прохрипел Ниггер Пит.
Коротыш отшвырнул револьвер, выудил из сапога маленький пистолет и направился к Ниггеру Питу. Тот все же умудрился поднять свой, но в этот момент Коротыш выстрелил ему в голову, и Ниггер Пит кувырнулся наземь.
Вдохнув поглубже, я переломил штуцер, открывая затвор, загнал туда здоровенные патроны и стал огладываться в поисках какого-нибудь окошка на этой стороне хижины. Такого не оказалось. Тогда я стал красться вдоль стены, выставив перед собой штуцер, и только тут мне пришло в голову, что выстрел этого монстра может уложить не только всех плохих парней внутри, но заодно и Лулу. Правда, долго размышлять об этом не пришлось – оставалось примерно полпути до двери, как оттуда выскочил Попрыгунчик со своим револьвером, завопив: «Ага!», и Джимми Сью прострелила ему голову из винчестера. Обливаясь кровью, он упал.
– Ага! – выкрикнула Джимми Сью.
Я посмотрел в ее сторону. Только голова виднелась из-за туши мертвой лошади. Я кивнул. Она улыбнулась, и голова нырнула вниз, скрываясь из виду.
Я старался выровнять дыхание, только сделать это было не так просто. Не сомневаюсь, дышал я с таким же шумом, как кузнечные меха, а сердце при этом стучало, как барабан, но что-то заставляло меня подбираться все ближе к той двери. На глаза попался револьвер, который выронил Попрыгунчик, лежащий по мою сторону от двери. Надо бы взять его, подумал я, если выпадет случай стрелять по отдельно взятой цели, а не по всем скопом, включая мою сестру. Правда, стрелок из меня был неважный, но тем не менее я решил в пользу револьвера.
После всей этой стрельбы голова моя готова была лопнуть, уши болели так сильно, что я не удивился бы, если бы оттуда хлынула кровь, от вони горящей плоти обидчика медведя утренний кофе просился наружу, а во рту стоял вкус перемешанного с медью кислого молока.
Уже совсем рядом с дверью я постарался сосредоточиться и нагнулся за револьвером мертвеца – и тут с другой стороны хижины снова донесся голос Коротыша: «Да ты все еще не сдох?» – и потом выстрел.
Вот он, мой шанс, подумал я, ведь голос Коротыша и звук выстрела могли на короткий миг отвлечь тех, кто был внутри хижины. Я запрыгнул внутрь, с револьвером в правой руке и дробовиком в левой.
(22)
Меня, несомненно, ждали, но то, что я зайду вот так, внаглую, будто сам Дьявол, похоже, застало их врасплох. Прямо передо мной стоял тот скальпированный коренастый малый, только сделать что-либо он не успел. Его глаза расширились, как если бы он наступил на змею; пожалуй, он мог подумать о том, чтобы поднять револьвер, но этим все и закончилось. Я ткнул своим револьвером ему в грудь и спустил курок. Он был мертв, прежде чем упал на пол.
Беспощадный схватил Лулу за руку и выволок наружу через заднюю дверь. Стрелять я не мог из боязни попасть в нее. Оставалось надеяться, что их перехватит Коротыш, только этого не случилось.
На мгновение я растерялся, от неудачи шестерни в моей голове бешено вращались – но едва я наконец собрался броситься в погоню, из-за какой-то грязной кучи вырос Жирдяй и выстрелил в меня. Может, все это время он собирался с духом или с силами – кто знает, – сам я про него совершенно позабыл. Только меткость его подвела. Пуля впечаталась в бревна прямо над открытой дверью. Я пригнулся, поднял револьвер над головой и, не глядя, дважды выстрелил. Мне повезло больше. Жирдяй закряхтел и повалился на грязный пол. Из-за
