Сегодня без репетиции, значит, — сказала она.
— Получается, так, — сказал я. — В пятницу порепетируем, перед концертом. Больше толку будет, чем каждый день эти песни гонять.
— Как скажешь. Ты у нас командир, — хмыкнула Варя.
— Умывальников начальник и мочалок командир… — пробормотал я.
— Ты это кого мочалками назвал, а? — вскинулась она.
— Да шутка это, шутка! — поспешил оправдаться я.
Мы шли и веселились, несмотря на то, что идти было тяжело. Такое времяпровождение нравилось мне гораздо больше, чем скучные уроки и бубнёж училок. И хоть идти пришлось чуть ли не вдвое дольше обычного, мы всё-таки справились. Я довёл её до самого дома.
— Зайдёшь? — спросила она.
— Мне как вампиру, требуется приглашение, — сказал я. — А то буду скрестись в окошко и завывать в трубу.
— Я тебя чесноком накормлю, будешь знать! Пошли уже! — сказала Варя.
Я помог ей подняться на крыльцо, открыл двери, завёл в дом. Помог даже снять сапожки, хотя Варя дико смущалась и порывалась сделать всё сама.
— Ох, батюшки! — воскликнула Елизавета Константиновна, увидев наше не самое эффектное появление. — Варя! Что стряслось?
— Ногу на физре подвернула, — ответил я вместо Вари, которая сидела на стуле и растирала опухшую лодыжку. — Я дойти помог.
— Спасибо тебе, Саша, — сказала бабушка.
— Всегда пожалуйста, Елизавета Константиновна, — сказал я. — Как тут не помочь?
— С уроков сбежали? — спросила она.
— Нет, — сказала Варя.
— Да, — сказал я одновременно с ней.
— Меня медичка домой отправила, — сказала Варя.
— Ладно. Уроки будете делать? — спросила бабушка.
Мы переглянулись. Вместо уроков лучше бы нам доделать маски, но с этим Варя и одна справится.
— Я, наверное, домой, — сказал я. — Дела ещё делать.
Варя заметно расстроилась, начала вставать зачем-то.
— Да сиди ты, куда собралась⁈ — воскликнул я.
— Провожу хоть, — пожала плечами она.
— Ага, до самого дома, — буркнул я. — Отдыхай лучше. Ногу не тревожь.
— Ты чего опять раскомандовался? Хочу и провожаю, — насупилась она.
Я попрощался с её бабушкой, натянул ботинки, вышел в сени, Варя заковыляла следом.
— Стой. Ты арестован, — заявила она.
— Вот как? — удивился я.
— Штраф — поцелуй, — краснея до самых корней волос, сказала она.
Я улыбнулся.
— А может, пожизненное заключение? — спросил я.
Но если девушка требует, отказывать я не буду. Нежно поцеловал её в губы на прощание. Поцелуй вышел долгим, расставаться не хотелось. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и я отправился домой, оставив Варю доделывать маски.
На следующий день зашёл за Варей пораньше, чтобы снова ковылять к школе со скоростью беременной черепахи. Ходить она уже могла, но боль никуда не делась, и ей приходилось превозмогать. На этот раз оказалось достаточно моего локтя, на который она иногда опиралась.
А в пятницу, в день генеральной репетиции, она уже вышла на сцену сама, я только подал ей руку, чтобы помочь взобраться по ступенькам. Катя поглядывала на нас, понимающе ухмыляясь.
— Все готовы? — спросил я. — Завтра выступаем.
— Готовы, — откликнулась Катя. — Без вас репали, всё пучком.
— Я даже партию усложнил, — похвастался Толик.
— Покажешь сейчас, — сказал я. — Свет, что с плащами?
— Пошила на всех. Я принесла, в каморке лежат, — сказала пионерка. — Только чёрной ткани на всех не хватило, я один красный сделала. Для Кати, её за барабанами всё равно не видно.
— Годится, — сказал я. — Молодец, Светик.
— Маски сделали? — спросила Катя.
— Да, пять штук, — сказала Варя. — Покрасила, но они ещё не досохли. Я их завтра сразу на концерт возьму.
— Нормально хоть получилось? — спросил Толик.
— Нормально, — заверил его я.
Пришлось снова вытаскивать весь аппарат на сцену ради двух песен. Ладно хоть тащить его не за тридевять земель, например, на школьный двор, где проходят линейки, а всего лишь в актовый зал. Можно просто вынести из дверей и поставить прямо здесь же.
На этот раз выступали перед абсолютно пустым залом. Даже Любочка куда-то запропастилась, но она уже все наши песни слышала, и не раз, так что, по всей видимости, решила не приходить.
Работали с полной отдачей, точно так же, как планировали работать на конкурсе, выкладываясь на сто процентов. Это было моё требование, которое не все поняли сразу, но которое мне удалось объяснить и донести. По-хорошему, репетировать надо не только песни. Репетировать надо каждое движение, даже если это обычное переступание с ноги на ногу в такт музыке или тряска хаером. Импровизация во время концерта не всегда срабатывает как надо. Во время конкурса — тем более.
Получилось всё почти так, как я и задумывал. Не уровень международных фестивалей, конечно, но уже гораздо лучше, чем простой школьный ансамбль. Что-то на уровне неплохих провинциальных команд.
Отыграли трижды, всё от начала и до конца, а после этого я приказал закругляться. Любочка так и не объявилась, хотя знала наверняка, что мы репетируем перед концертом.
— Интересно, а железо тащить надо своё? — хмыкнула Катя. — Барабаны-то понятно, в ДК есть. А вот насчёт тарелок вопросик возник.
— Предоставят, наверное, — сказал Толик. — Инструменты-то будем домой забирать или завтра отсюда потащим?
— Светик, сгоняй до учительской, спроси Любочку, — задумчиво произнёс я. — Где она вообще? Или Кобр… Капитолину Григорьевну. Вопросы организационного характера.
— Сейчас… — вздохнула пионерка.
Света поставила гитару к колонке, спустилась со сцены, пошла прочь из актового зала. Шнур отсоединить она забыла.
