–Сергей Владимирович, ты слышал такое выражение «мы в ответе за тех, кого приручили»?
–Что тут ходить вокруг да около? Нужен еще поход в Америку. Хотя бы один.
–Обоснуй,– без энтузиазма произнес князь.
–Скажу сразу – не бесплатно! Имеется договоренность с императором, что за этот год они должны собрать столько же золота, ну, может, чуть меньше получится, сколько мы привезли сейчас. Но на этот раз везти нужно кузнечный инструмент, плотницкий. Мы оставили им одну шлюпку, но сомневаюсь, что они смогут ее повторить со своим инструментом и технологиями. А шлюпка – это не каноэ. И самое главное – нужно помочь им с домашними животными. В первую очередь – лошадьми. Сразу скажу – это не только моя мысль и моя просьба. Там, еще в море, у нас было время все обсудить. Поэтому это наша просьба, общая. Если нужно, мы можем повторить экспедицию.
Фомичев в ответ пожал плечами.
–Ладно, в этом-то году уже никто никуда не пойдет. А за осень и зиму обсудим этот вопрос и решим.
Глава 41
Перед ангаром с раскрытыми воротами стоял длинный неказистый стол, сбитый из крепких досок. За ним, на такой же тяжелой, но надежной скамье сидела группа бородатых мужиков. Можно было бы принять их за работяг на перекуре, но выглядели они слишком солидно для простых работников. Их фигуры и лица выражали спокойствие и уверенность в себе. Эти чувства подкреплялись крепкими людьми с оружием в руках, стоявшими поодаль группами и о чем-то переговаривавшимися между собой. А еще боевой техникой с пушками и пулеметами, направленными на открытые ворота ангара. Техника и оружие были откровенно старыми, но ухоженными и наверняка работоспособными. Все присутствующие чего-то ждали. Все было спокойно, но все же чувствовалась в атмосфере некая напряженность, связанная с этим ожиданием. Человек наблюдательный наверняка сделал бы вывод, что все присутствующие люди не знали, чем завершится это ожидание, но наличие оружия и техники говорило о том, что они готовы к неприятностям. Возможно, связанным со смертью и болью.
–День почти такой же, как тогда, в сентябре.– щурясь от весеннего солнышка и пыхая сигарой, произнес Никодимов.
–Только сейчас апрель,– уточнил Фомичев, поправляя накинутый на плечи полушубок.
–Ага! И выглядишь ты точно так, как и выглядел на фотографии в деле тридцать лет назад.
–А ты нет,– парировал Фомичев и поинтересовался у него в свою очередь:– Волнуешься?
–А кто тут не волнуется?– ответил тот.– Но да! Мне и моей группе положено волноваться больше всех. Мы как бы выполняли задание.
Никодимов внешне был спокоен. Он давно уже сжился с мыслью, что, возможно, ему придется ответить за все произошедшее за эти тридцать лет. Никого волновать не будет, что попал он сюда не по своей воле, что вынужден был выживать, исходя из складывающейся обстановки. Руки у Конторы всегда были длинными и память хорошей. И напоминать об этом своим сотрудникам всегда получалось лучше, чем врагам. Но он не жалел ни о чем. Он был убежден, что эти тридцать лет он прожил так, как никогда бы не смог прожить в той жизни. Он был стопроцентно уверен, что все сидящие на этой скамье разделяют его убежденность. Разница была лишь в том, что из всех присутствующих у него была самая весомая причина ответить за это. Причина была формальной, но от этого не менее существенной. И это если рассматривать вариант, что с ними вообще захотят общаться. А могут ведь попросту зачистить! Кто его знает, что ТАМ произошло за эти тридцать лет. Они, конечно, без боя не сдадутся. К этому дню сюда собрали всю еще действующую технику и оружие, постарались предусмотреть все варианты развития событий. От приемлемых до категорически наоборот. Семьи и правительство на это лето переехали на Урал. Понятно, что для авиации это не проблема, но все же… А в то, что про них забыли, не верил никто.
И все же надежда на благоприятный исход встречи с потомками оставалась. Поэтому и сидели они с самого утра за этим столом, в тревожном ожидании, коротая время разговорами ни о чем, выкуривая трубки и сигары и запивая все это крепким кофе.
Ожидание затягивалось. Они уже перекусили, могли бы полноценно и пообедать, но кусок не лез в горло, когда после полудня в ангаре возникла белесая дуга под потолок. Разговоры немедленно стихли, все стоявшие во дворе как по волшебству исчезли, обозначив себя топотом ног и лязгом закрывающихся люков. Все замерли в ожидании, напряженно смотря на белесую муть появившегося портала. Минуты капали за минутами, а из портала никто не появлялся. Мысль, что о них забыли, возникла и крепла с каждой минутой. И одновременно в головах присутствующих возникало все больше версий, ЧТО могло произойти, чтобы о них забыли? Напряжение достигло предела, за которым уже просматривалось решение пойти самим туда, когда в пелене перехода возникли тени осторожно двигавшихся людей с оружием в руках.
Конец третьей книги
