нам не попадалось зомби, потом появились звери, а теперь вот — этот «грек». Откуда здесь зомби?
— Мы уже близко к храму, — Магнус плюхнулся на землю рядом со мной и принялся жевать кусок зелёного кислого фрукта, похожего не то на яблоко, не то на айву. — Некромантией занимался Ы, но Е была его любовницей, так что он мог подарить ей пару-тройку неживых слуг. А может, и какой-нибудь воскрешающий артефакт.
— Ты его ищешь? Артефакт? Согласись, если бы алтарь был цел, до него бы давно добрались без нашей помощи.
— Ну а вдруг? Может, они просто не знали, где искать.
— А ты — знаешь? — усомнилась американка.
— Увидишь! — хитро улыбнулся Магнус. Его улыбка мне почему-то очень не понравилась.
Часть ночи я решил посвятить, мягко говоря, не самому приятному занятию: финальной прокачке Ловкости. Делать этого не хотелось, но я надеялся всё же оказаться первым с десяткой в этой характеристике, поэтому осознанно пошёл на новые мучения. На этот раз всё прошло гораздо хуже, чем раньше. В какой-то момент я даже подумал, что не переживу происходящие с телом изменения. Может быть, стоило повысить на пару пунктов значение Живучести? Когда всё закончилось, я с трудом сосредоточился, чтобы прочитать поступившее от Системы сообщение.
Поздравляем! Ваш параметр Ловкость достиг предела для вашей расы. Связь с Сервером… Выберите бонусный навык из списка:
— Улучшенная Ловкость (Е, 1/1, пассивное, по умолчанию). Ваши связки и сухожилия гораздо прочнее и эластичнее, чем предусмотрено природой.
— Скольжение (Е+, ⅕, случайное). Позволяет уменьшать силу трения на небольшом расстоянии от тела. Для использования необходима мана.
На мой выбор повлияло два фактора. Во-первых, второй навык был «продвинутого» ранга, что говорило о его несомненной крутизне, а во-вторых… Впрочем, кого я обманываю? На самом деле Интуиция подсказала, что изучение Улучшенной Ловкости будет весьма болезненным.
Наутро я впервые за эти дни чувствовал себя просто великолепно. Ничего не болело, даже рука перестала беспокоить. Хотя мы встали ещё до восхода солнца, я выспался, как никогда. Остальные тоже были бодры и веселы, как будто ночью нас всех покусал Магнус. Хотелось поскорей продолжить путь, поэтому мы позавтракали на скорую руку и двинулись с первыми лучами светила.
Казалось, лес вокруг нас неуловимо изменился. А шагавший рядом со мной Доннершильд за какой-то час произнёс больше слов, чем за всю прошлую неделю.
— Знаешь, здесь воздух какой-то… особенный. Он напоминает об Эльзе. Но мне почему-то не грустно, совсем наоборот.
— Кто такая Эльза?
— Моя жена. Она умерла полгода назад.
— Извини.
— Ничего страшного. Я же говорю, сейчас мне совсем не грустно.
— У вас есть дети? — вопрос был абсолютно неуместным, но меня это не беспокоило. На самом деле, я вообще был чересчур спокоен. Как удав. И даже перестал поглядывать по сторонам.
— Дочь. Ханна похожа на Эльзу. Ей всего десять, и, кроме меня, у неё никого не осталось. Поэтому я не могу умереть, понимаешь? Не могу оставить Ханну одну. Но теперь я уверен, что всё будет хорошо.
Я кивнул, соглашаясь. Где-то рядом раздался женский возглас:
— Какой красивый… А-а-а-ах…
Я медленно обернулся. Наверняка я в этот момент выглядел, как идиот: на губах — глупая улыбка, хотя меня вдруг что-то встревожило. Что не так? В чём дело? Непонятно. Эранко наклонилась к яркому цветку, явно намереваясь его сорвать, но почему-то замерла на месте. На её лице застыло выражение блаженства ещё более неуместное, чем моя улыбка. Вот оно. Цветок!
— Эранко?
Женщина не отвечала, и Доннершильд рядом со мной нахмурился.
Я почувствовал, что улыбка сама собой исчезла. Цветок! С ним что-то не так!
Не задумываясь о своём странном поведении, я толкнул африканку, и та упала, отпустив треклятое растение. Её рука покраснела и покрылась волдырями, выражение на лице медленно менялось, превращаясь в маску боли и ужаса.
— А-а-а-а! Жжётся! Он жжётся!
До меня стало доходить, что мы вляпались в очередную ловушку. И опять первой пострадала Эранко! Наверное, у неё отрицательный показатель удачи.
Пёстрые цветы были повсюду. Их аромат туманил разум, расслаблял, навевал приятные мысли и воспоминания. Стоило прикоснуться к стеблю, и микроскопические иглы прокалывали кожу, впрыскивая какие-то особые вещества. Они вызывали ощущение удовольствия, но при этом стремительно разъедали плоть.
Чёртовы цветы. Чёртовы гоблины!
— Это поцелуй богини! Помните, я рассказывал о ядовитых цветах? Шай говорила, что они растут рядом с храмом и охраняют его от чужаков.
Сейчас, когда адреналин заставил очнуться от наваждения, я обо всём вспомнил. И остальные тоже начали приходить в себя.
— Моя рука-а-а! — голосила африканка. Хаус подошёл к ней и попытался заживить рану, но магия действовала слабо. Удалось притупить боль и остановить кровь, однако ладонь выглядела ужасно: покраснела и распухла, а многочисленные микроскопические дырочки приобрели зеленоватый оттенок.
— Уходим, — скомандовал я. Чем быстрее мы уберёмся подальше от этого «макового поля», тем лучше. Не хватало ещё, чтобы кто-то другой дотронулся до ядовитого стебля.
Миновав ловушку, мы уже спустя примерно час вышли на большую поляну, посреди которой возвышалось монументальное каменное сооружение. Оно не походило ни на античный храм, ни на панамериканскую пирамиду, ни на церковь или мечеть. Больше всего здание было похоже на Колизей, только квадратный и уменьшенный в два-три раза. Сквозных окон не было, но их места занимали многочисленные ниши, в которых стояли изображавшие гоблинов скульптуры. Часть из них была повреждена или вовсе сброшена с пьедесталов, но даже так было понятно, что многие статуи размещаются не поодиночке, а целыми композициями. Каменные изваяния были заняты одним из двух: или чем-то явно не приличным, или изощрёнными пытками. Я совершенно точно разглядел грудастую гоблиншу, которая держала в одной руке инструмент, подозрительно похожий на пилу по дереву, а в другой — чью-то ногу.
— Как… мило, — сказала Спайдергёрл. Магнус, не обращая на застывшую девушку внимания, зашагал в сторону входа. Дверей или ворот
