на любимое лицо и молчал. Просто не знал, что сказать в это невыносимое мгновение, — такую нежность к ней испытывал, такую преданность… И хорошо, что она об этом никогда не узнает.
— Я пойду, — Лиза улыбнулась ему. — И…
— Ни о чем не беспокойся, — бодро сказал Толя. — Свистни, если что.
Вечер наползал неприятный. С востока тащились сизые тучи, поднимался неприветливый ветер, зло поигрывал с обрывками бумаг, со старой листвой, с забытой на деревянных качелях детской грязно-розовой панамкой. Лиза под разными предлогами выходила на улицу, пыталась разглядеть, что творится за забором. Несколько раз мелькнули у пруда подозрительные фигуры, но в результате оказались запоздалыми пловцами. Она уже пожалела, что зря побеспокоила Толю, повеселела. Тревога стала уходить.
Ужинали, как обычно, в семь. Курица, картошка с зеленым луком, прошлогодние хрустящие огурчики, кабачковая икра и маринованные грибы с колечками лука. Привычно хлопотала бабушка, язвила Катька, отшучивался Кирилл. Лиза видела, что беспокойство, которое привезла с собой Катерина, пока держит его в плену. Хотелось подойти, успокоить, взъерошить волосы — но обещала сестре молчать и желание в себе давила.
Нина Григорьевна в этот вечер спать легла еще до девяти — видимо, сказывалось на самочувствии ожидание непогоды. Разболелась голова и у Катерины. Пока Лиза домывала посуду, младшая вышла на улицу — подышать и освежиться. Но не прошло и минуты, как влетела в дом с вытаращенными глазами — и сразу к Кириллу.
— Там какие-то типы у дома маячат, — зашептала испуганно. — Вроде трое их.
— Как чувствовал, — процедил Кирилл. — Сидите обе дома.
Набросил куртку, постоял недолго и шагнул за порог. Как только он скрылся, Лиза рванула к окну.
— Из дома ни шагу, — сурово сказала Кате и сиганула в темное заоконное пространство.
— Куда ты? — воскликнула младшая сестра, но старшей уже не было видно.
Сильно нервничая, Катя пыталась хоть что-нибудь разглядеть сначала в одном темнеющем окне, затем в другом. Ничего. Высунулась на улицу. Увидела Кирилла: он стоял за калиткой и тоже оглядывался.
Осмелевшая Катерина вышла на крыльцо. Ветер словно обрадовался — заметался, зашумел, поднял в воздух столб пыли, закружил ее. С трудом закрыла дверь, стала поправлять совершенно растрепавшиеся волосы. Когда собрала их в хвост, Кирилла за калиткой уже не было. А возле пруда теперь явно что-то происходило. Небольшая группа людей… О чем-то оживленно разговаривают. Один вдруг упал. Нет! Не разговаривают, дерутся! Катя беспомощно огляделась. И увидела, как к водоему бегут еще люди и с ними какая-то женщина. Лизка! Она-то куда прется?
Думать стало некогда. Катя скатилась со ступенек, оступилась, больно стукнулась локтем о старые перильца, рванула калитку. Пока бежала к пруду, подобрала с земли ржавый прут, крепко сжала.
Схватка была в самом разгаре. Кирилл сражался с одним здоровым детиной, Толя взял на себя другого, с третьим разделывались Суслик (его Катя узнала сразу) и еще какой-то парень, кажется, со станции. Немного в стороне валялась любимая разодранная куртка Кирилла, из-под которой выглядывало что-то металлическое, на мгновение поймавшее лунный блик. Но было некогда вглядеться! Лизка-то где? Вот в чем вопрос!
Лиза стояла в стороне, под ивой, и поэтому Катя не сразу ее приметила. Однако, разглядев в темноте белое пятно, поспешила к сестре. Распирала какая-то дикая горячая радость от боя, от близости крови… а еще гордость, что враги терпят поражение. Подбегая, с молниеносным ужасом увидела, как к Лизе крадется четвертый, никем пока не замеченный, парень. Катя машинально посмотрела на прут — только сейчас о нем вспомнила. Присела. Точно рассчитала расстояние, и в тот момент, когда парень занес руку над Лизой, распрямила тело, прыгнула и изо всей силы обрушила прут на его голову. В последнюю долю секунды тот метнулся вправо, и удар получился смазанным, однако парень тем не менее грузно осел на землю совсем недалеко от куртки Кирилла.
«Если бы не увернулся, я, скорее всего, убила бы его», — со спокойным удивлением подумала Катя.
Лиза охнула, испуганно обернулась.
— Ты? О Господи, — машинально отошла от упавшего у ее ног парня.
— Смотри, — Катя кивнула на дерущихся, брезгливо бросила прут в траву, вытерла рукой нос, провела ладонями по джинсам — вверх-вниз, вверх-вниз. — Наши побеждают.
Лиза только кивнула, сцепила пальцы. Толя своего успокоил и теперь помогал Кириллу. Худощавый Суслик и его крепко сбитый приятель заканчивали разбираться с третьим. Сопротивления противник практически уже не оказывал. Лиза судорожно вздохнула. Можно было выйти из укрытия.
— Я кому сказал, сидеть дома? — тут же вскинулся на сестер Кирилл.
Девушки замерли, не зная, что делать дальше — то ли бросаться победителям на шею, то ли виновато трусить домой. Но Кирилл уже смеялся, улыбался и Толя, Суслик притоптывал на месте и все время похлопывал по плечу безымянного пока для Лизы и Кати своего напарника.
Кто первым увидел опасность? Лизе вдруг показалось, что за ее спиной выросла зловещая тень. Смех Кирилла смыло выражением ужаса в глазах. И лишь Толя не успел убрать улыбку.
Как в замедленной съемке, мучительно медленно обернулась Лиза. Оглоушенный Катей парень, стоя на коленях, тяжело поднимал пистолет, дуло которого направлял на Кирилла. Застыли на месте Суслик и его друг. Катя медленно-медленно повернула голову и открыла рот — а крика еще не было. Толя в длинном прыжке оторвался от земли.
Грохнул выстрел. На землю рухнули два человека, завизжала Катя. Лиза бросилась к Кириллу с истошным криком:
— Нет!!!
Он был весь в крови. Кровь повсюду — на майке, на руках, на лице. Сама того не замечая, Лиза продолжала кричать. Она кричала до тех пор, пока Кирилл не ударил ее по лицу.
— Прости, любимая, — сгреб ее в охапку, прошептал: — Это не моя кровь.
Рядом лежал Толя. Он так и не успел изменить выражение лица, и улыбка выглядела на его лице, как елочная игрушка летом.
— Боже мой, — прошептала Лиза и склонилась над ним.
Внезапно стало тихо. Смолк ветер, деревья разом опустили листья, и только пруд все продолжал поеживаться, как от холода.
— Надо кровь остановить. — Суслик рванул на себе рубаху, скомкал, сунул Лизе. — Ты, Серый, за «скорой», быстро. Толян, Толян, не умирай! — По его лицу покатились слезы. — Ты, это, Толян, нельзя же…
— Я тут еще, — раздался слабый голос.
Лиза облегченно выдохнула, наклонилась к его лицу, зашептала горячо:
— Толя, родной мой, никогда не забуду, никогда…
— Ради этого стоит умереть, — сказал он, попробовал усмехнуться, но по его лицу прошла гримаса боли.
Этого Лиза уже не выдержала. Из глаз неудержимо хлынули слезы. Она не всхлипывала, не пыталась сдержать
