перевести дух уже на горном склоне, и свернул вправо, к ущелью, в которое упала Зариме месяц назад. Не мог же он просто так убить невинную женщину? Не померещился же ему тот ужасный демон, которым она стала?
Перед его глазами застыла отвратительная картина разрубленного женского тела, от которой никак не получалось избавиться. Что если он сошел с ума, и это всё было просто кошмарным сном?
Сердце рвалось на части, колени дрожали и только плащ, укрывший его плечи, успокаивал, намекая, что монах действительно был в смертельной опасности и чудом избежал гибели. Сквозь рясу просачивались темно-красные полоски ран, нанесенных изогнутыми когтями. Будь Зариме обычной женщиной, она не смогла бы сделать подобное.
Демон внутри неё едва не сломил его волю, но вопреки всему нужно было убедиться, что он был прав и на сей раз поразил настоящую убийцу.
Доказать, что это не было кошмаром, можно лишь одним способом — идти той же дорогой, что и Зариме и отыскать в ущелье черные кристаллы, о которых она упомянула. Там и должен находиться корень всех зол, что поразили Полуденные Врата и Шадиб.
Орей все же смог собрать разрозненные мысли воедино. Было бы проще, если бы его чувства к Зариме тоже кто-нибудь уничтожил магическим мечом, чтобы они развеялись навсегда. Ноющая пустота в животе и щиплющие глаза слезы — ничто по сравнению с его разбитыми надеждами и отчаянием, захватившим душу.
– Я просто убил демона… Просто убил демона, – повторял он себе как одержимый и смотрел на темное облачное небо, мысленно проклиная Высших, что обрекли его на такие мучения.
Единственным способом успокоиться и хоть как-то оправдать свои действия и решения тем, что они были необходимы, монах видел поиск черных кристаллов.
Он свернул с дороги в бурелом и попытался определить примерное направление, куда могла бежать Зариме. Здесь в горах множество скал, оврагов и трещин, поэтому скоро Орею пришлось перебираться через валуны и поглядывать наверх — надвигающаяся непогода сделала воздух ледяным.
Вскоре Орей действительно добрался до ущелья. Вокруг него все заросло колючими кустарниками, которые надежно скрывали опасное место от глаз. Шириной оно едва достигало роста человека. Неудивительно, что эту незначительную трещину на поверхности скалистых предгорий никто и никогда не замечал. Монах подошел к краю и с опаской посмотрел вниз. Сразу понял, как произошел тот несчастный случай. Женщина, скорее всего, бежала не по тропе, чтобы её не заметили стражники или охотники. Да или тот же Арслан. Она сбилась с пути и взяла намного правее, поэтому и оказалась не на дороге к монастырю, а здесь – в буреломе, который резко оканчивался обрывом. Дна этого ущелья Орей не увидел, только густую тень и торчащие из стен корни. Позади была отвесная скала, переходящая в крутой каменистый склон без троп. По такому разве что ловкий хосс проберется…
Это место было достаточно далеко от Шадиба. Путь, даже бегом, занял бы больше часа, а женщине, наверняка, пришлось ещё и прятаться и останавливаться, чтобы отдохнуть.
Орей некоторое время просто смотрел вниз, не решался спуститься. Там, на дне, его поджидало настоящее зло – ответы на все мучающие его в последнее время вопросы. Вот причина, по которой тело Шамета стало умертвием – когда Зариме упала, её кровь, её отчаяние что-то пробудили там, внизу. Освободившаяся сущность явно была не одна. Просто вторая долго искала прибежища, а ближе всего — монах вскинул голову — Полуденные Врата.
Но люди умирают и гибнут каждый день, но из-за этого постоянно не появляются демоны. Следовало выяснить всё досконально. Почему это произошло именно здесь и сейчас?
Что бы там ни было, разобраться в этом теперь его долг. Иначе все смерти в Шадибе, и даже его наследие – всё напрасно. Напрасно он оклеветал Арслана, пусть тот не самый приятный человек, но все же не братоубийца. Напрасно была загублена жизнь Зариме…
О последней Орей думал с особенной горечью. То, что её захватил демон, не его вина, но что привело её к этому ущелью? Монах чувствовал страх и боль, погнавшие женщину прочь от ненавистного мужа, к горам, полным опасностей, так остро, словно сам всё это пережил. Из-за этого он злился и на себя, что не догадался обо всем раньше, и на Арслана, вина которого в гибели братьев всё же была, хоть и косвенно. Он своим отношением подтолкнул жену к краю этого ущелья, заставил её думать, что смерть — это освобождение. Пусть теперь селяне сами решают жить ему или умирать.
Менять что-либо уже поздно. Орей знал точно, как и знали все в мире — смерть необратима. Хоть и оказалось, что к нему этот незыблемый закон не относится.
Монах наклонился, ухватился за край и решил, что сможет спуститься вниз, цепляясь за торчащие из каменистой почвы корни. Но сухие тонкие ростки не выдержали его веса, и он сорвался вниз. Плащ на спине расправился крылом и застыл, а падение Орея замедлилось.Поначалу он испугался того, что произошло, но осознав, что уже не падает, а медленно спускается, воодушевился и мысленно поблагодарил отца за такие полезные дары. Просто нужно научиться всем этим пользоваться. Понять, как призывать меч, чтобы им разить зло, приноровиться к плащу, ведь кровь шептала ему, что он умеет летать! Знал бы он тогда, сидя в колодце в ожидании собственной казни, на что способен!
Осторожно спланировав на дно ущелья, усыпанное острыми камнями, Орей осмотрелся в кромешной темноте.
– Свет! – решительно рявкнул он. Все затопило ярким золотистым сиянием, словно от его уверенности зависела сила, творимых им чар. Подумав, что здесь может быть опасно, Орей призвал к себе меч. Пожелал, чтобы он оказался у него, представил, как держит его, и тут же ощутил в своей руке вес оружия.
Орей всё внимательно осмотрел, но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять, что это не простое ущелье. Его дно покрывали обломки гладких черных кристаллов, тех самых, о которых упомянула Зариме в их последнем разговоре. Орей мысленно поправил себя: упомянул об этом демон, а не Зариме. Её уже больше месяца не существовало, она стала частью Хаоса, появившегося здесь, в том самом месте, где мог быть портал в Межмирье, о котором писал отец Андреас. Выходит, неспроста настоятель в Век Крови основал Полуденные Врата именно здесь. Но тошно стало Орею от другой мерзкой мысли, проникшей в разум, как сколопендра Бессердечного — Арслан же
