к борту, Вадим Бранимирович. Вместо того чтобы готовиться к отплытию, он с ужасом разглядывал тыльную сторону своих рук и орал так, будто его зверски пытали. Группа полицейских уже спешила к нему. Петр, начавший подниматься вверх по склону, спустился обратно вниз и направился к заходящемуся в истерике охраннику, желая выяснить, что с ним стряслось. Приблизившись, он с трудом узнал в нем того сорокалетнего мужчину, которого видел несколько минут назад.
Теперь охранник выглядел лет на семьдесят, если не больше, и, казалось, продолжал стремительно стареть. Бледность кожи на лице сменилась серостью, на ввалившихся щеках проступила сосудистая сетка, глаза медленно погружались в глубину черных ям, образованных просевшей над глазницами плотью. Пронзительный крик, вырывавшийся из горла, перешел в надсадный хрип, а потом – в свистящий шепот.
Вадим Бранимирович умирал и пытался что-то сказать перед смертью.
– Это Мастер… – разобрал Петр. – Он обманул всех… врал про Лукоморье… а там смерть.
Справившись с шоком, командующий опергруппой склонился над скрючившимся на земле охранником и попытался приподнять его за плечи.
– Эй, ты чего, мужик?! Отравился чем-то?
– Странный приступ! – заметил кто-то из полицейских.
– Что это еще за хрень?!
– Кажется, он вот-вот ласты завернет! – послышалось рядом.
– Пощади, Темный Властелин… – продолжал шипеть охранник, закатывая глаза. – Я заплачу дань… Я приведу еще… Сколько попросишь. Я всех приведу, если хочешь, только пощади.
– Молится, что ли? – Обернувшись к стоящим, старший отпустил охранника, и тот безвольно привалился к корпусу катера.
– Вроде того, но уж точно не Богу! – ответил ему один из подчиненных. – А может, бредит.
– Ну и вонь от него! – Старший отступил в сторону, прикрывая лицо рукавом форменной куртки. – Черт, что делать с ним теперь, ума не приложу! Там наши ждут… Давайте-ка двое кто-нибудь, останьтесь тут, а остальные – за мной! – скомандовал он и, посмотрев на Петра уже без ненависти, сказал: – Чего застыл? Ты пока не задержан.
Спустя какие-нибудь считанные мгновения Петр уже обнимал Тильду, – бледную, измученную, неподвижную, но… живую!
Взобравшись на холм, он издали увидел ее, лежащую на носилках в стороне от чернеющего провала в земле, вокруг которого суетились спасатели в противогазах. Вид дочери вызвал у него приступ паники: с бескровным лицом и закрытыми глазами, она показалась ему безжизненной. Опустившись рядом с ней на колени, Петр приник щекой к ее щеке, слишком холодной для живого человека, и замер, превратившись в слух, но уловил только биение собственного сердца, отдающееся пульсацией в висках. Спустя несколько секунд Тильда вздохнула, и тревога в его душе утихла, уступая место радости.
– Ваша дочь? – раздался за спиной незнакомый голос.
Петр обернулся. Поблизости стоял мужчина в форменном костюме спасателей и символикой «МЧС» на груди. В его пальцах похрустывала пачка сигарет.
– Моя, – ответил Петр, поднимаясь с колен.
– Не переживайте, она спит. Мы ее недавно подняли. Там, внизу, такое… Сколько лет работаю, никогда ничего подобного не видел, – пробубнил спасатель, одновременно прикуривая.
– Я слышал, что под землей нашли много трупов, – сказал Петр.
– «Много» – это слабо сказано. Правда, пока что их никто не считал, но навскидку не одна сотня будет, думаю! Причем, разной давности, судя по степени испорченности! – Из горла спасателя вместе с клубами дыма вырвался короткий невеселый смешок. – Там ведь мерзлота, трупы почти не разложились, но некоторые иссохли, как мумии. Ясно, что древние совсем.
– Откуда они там? – машинально спросил Петр, не надеясь получить объяснение.
– С этим пусть уж другие службы разбираются! А я потом из новостей узнаю. Нам своей работы хватает. Глянь, вон, на птиц подземелья! Пока только пятерых подняли, но, может, и еще есть. Никак не хотели вылезать: убегали, прятались! То ли одичали, то ли умом тронулись.
Петр обернулся и посмотрел в направлении взгляда собеседника. Вначале ему показалось, что он действительно видит птиц, сбившихся в кучу на одеяле рядом с накренившейся над обрывом елкой. Две женщины в костюмах спасателей суетились вокруг них с термосом и дымящимися кружками в руках, видимо, пытаясь напоить их горячим напитком, но те пугливо пищали, спрятав головы под крылья.
– Это дети. Подростки, – пояснил спасатель.
– Дети? – Петр потрясенно уставился на шевелящийся ворох перьев и только тогда заметил несколько пар ног, торчащих из-под него. – Но почему на них перья?
– Мы нашли в подземелье теплый водоем, питающийся от горячего источника, а вокруг него оказалось крупное гнездовье гагар. Гагары – птицы очень осторожные, гнезда строят в самых укромных местах, но обязательно рядом с водой, вот и нашли себе убежище. Там птенцы у них остались, потому и носятся теперь над нами, как бестии.
Петр посмотрел вверх. Птиц было так много, что они заслоняли собой все небо и производили при этом невообразимый шум, состоящий из дикого хохота, жалобных стонов и угрожающего воя.
– Во время линьки гагара почти все перья сбрасывает и к зиме новыми обрастает, и так каждый год. Вокруг источника вся земля перьями устлана, – видать, давно гагары там гнездятся. Их перья детям в зимние холода жизнь спасали. Они их в пучки собирали и скрепляли древесными волокнами, похожими на те, что в корабельных досках нашлись.
– Вы хотите сказать, что дети попали туда давно? – поразился Петр.
– Мы отправили фото детей в полицию. Нам ответили, что они числились в базе как без вести пропавшие. И все пятеро учились в местной школе-интернате. Там уже началась масштабная проверка, полицейские изучают архив записей с камер видеонаблюдения, опрашивают педагогов и персонал. Ищут человека, который приводил детей в подземелье и оставлял там умирать. Самой старшей девочке семнадцать, и пропала она пять лет назад. Младшей – десять, ее хватились в прошлом году. В интернате каждый год пропадали дети.
– Как же они выжили в вечной мерзлоте? – спросил Петр, наблюдая за возней у елки: спасатели пытались закутать детей одеялами, но те почему-то сбрасывали их с себя и отталкивали ногами.
– Думаю, они грелись возле источника рядом с гагарами. Наверное, из-за перьевых накидок птицы принимали детей за своих сородичей и совсем не боялись их. Еще они могли укрываться в более глубоких тоннелях, где в мороз должно быть теплее, чем в пещере.
– А еда? Что они там ели? – недоумевал Петр.
– О, вот это вообще интересно! – Спасатель вдруг оживился и, выбросив вперед руку, указал в сторону елки: – Видишь ту деревянную бабу? Это хантыйский жертвенник. Через него ханты сбрасывали вниз мясо. На дне пещеры оказалось полным-полно коровьих и оленьих костей!
– Невероятно! Дети ели сырое мясо?
– И это спасло их от голодной смерти. Но если б не один пацан, мы еще долго не нашли бы их. А скорее всего, вообще бы никогда не нашли.
– Какой пацан?
– Тоже интернатский. Бабушка у него жила прямо здесь, рядом с кладбищем, и однажды пропала. Тот решил, что ее демоны под землю утащили, ну, и полез
