имеющей исключительно пиво, акпетиши и жареную курицу, очень показательный случай произошел. Парни, решив, что уж если познавать, то познавать нужно все без исключения, в эту самую забегаловку, яркий колорит африканских фавел изучая, ближе к полуночи как раз и забрели. Местные завсегдатаи в количестве ну никак не меньше восьми человек, оторопев от того факта, что белый человек в этом заведении последний раз был сто лет назад, да и тот приперся по какой-то неведомой причине в сопровождении целой роты охраны, на парней свои взгляды вперили и между собой о нелегкой судьбе африканского негра болтать перестали. Сидят, в гробовой тишине челюсти по столу разложили и двух «снежков» в деталях рассматривают. И вот вроде как и нет в этом агрессии какой или, положим, угрозы, а все ж таки наши себя сильно неуютно почувствовали, неспокойно. И тем самым сильно от французиков, бельгийцев, австрийцев и прочих европейских «вояк» отличились, которые в такой ситуации за лучшее сочли бы просто сбежать не оглядываясь. Да они, эти самые дети «просвещенной Европы», если уж по-честному, в это заведение даже под наркозом не забрели бы! Ну а наши, коли уж забрели, в такой чрезмерной заинтересованности их персонами почти сразу же безоговорочный вызов для себя усмотрели. Усмотрели и решили, драку на завтра не откладывая, межэтническое кровопролитие прямо сейчас учинить. Дима, ощетинившись взглядом матерого волка и оскалив клыки в улыбке хищника, плавным движением начал обтекать стол с любопытствующими, медленно затекая к ним в тыл. Шкафообразный Слон, глубоко вдохнув и развернув плечи во всю их двухметровую ширь, нависнув над столом и заслонив собой практически весь горизонт, спросил на чистом русском: «Ну что, кучерявые, драться станем или глазки строить будете?» Черные ребятишки за лингвистически непонятным для них «бу-бу-бу» где-то в глубине не единожды стукнутых нашими соотечественниками мозгов сложили фонетически знакомое «твою жежь мать!», «ах ты ж, пи..!» и «ну ща я тебя …!!!» и всякий интерес к изучению представителей североевропеоидной расы утеряли мгновенно. Рты-чемоданы захлопнули, глазки-помидорки потупили и руки на всякий случай ладошками вверх на стол выложили. А потом извинились в том смысле, что ничего плохого они, черные и безобидные восемь негритят, против парней не измышляли и что, если белые маста позволят, они уже пойдут потихоньку, потому как завтра на первую смену вставать нужно очень рано. Опоздать боятся, понимаешь. И быстренько так, стараясь в шесть раз меньше самих себя выглядеть, юркнули во все отверстия корчмы, включая двери, окна и дымоход, ни в коем случае не желая закреплять знания русского языка на новом практическом занятии.
Так что все первые опасения насчет языкового барьера между французской и английской Африками были в клочья растерзаны великим и могучим, и окажись в тот момент рядом с ними товарищ Маяковский, он с удовлетворением отметил бы, что и негр преклонных годов теперь худо-бедно кое-что из русского выучил. И не только товарищу Ленину благодаря. А уяснив, что морщить лоб в попытках фразу «Как пройти в общественный туалет?» перевести сначала с русского на английский, а потом с английского на французский нужды нет никакой, все оставшиеся дни путешествия по сопредельной стране парни провели с удовольствием. Весело и познавательно провели.
Глава 8
Оно, конечно, и весело, и оно, конечно, познавательно, но, если быть до конца честным, каких-то особенных открытий, от которых можно было бы ахнуть и потом всю оставшуюся жизнь с придыханием вспоминать, то путешествие им, к их сожалению, не принесло. Выдающейся разницы, как, положим, между храмовым комплексом в Киото и Красной площадью в столице нашей Родины, каковая совершенно очевидно порадовала бы и самого взыскательного туриста, даже при самом невнимательном рассмотрении архитектуры двух соседних стран не выявлялось никакой. И французы, и англичане, владевшие в свое время сопредельными землями, в ту эпоху, когда они это творили, обладали практически идентичными подходами к возведению дворцов и совершенно одинаковым небрежением к хижинам. На дворцы тратились изрядно, временами одного и того же архитектора приглашая, а хижины старались не замечать, просто отворачиваясь в сторону и прикрывая нос кружевным платочком. Оттого дворцы, одним мастером на свет Божий возведенные, что французские, что английские походили друг на друга как близнецы-братья, а архитектор Нищета лачуги по всему миру возводил не то что похожие, а просто неотличимые одна от другой. Тем более в Африке, где на возведение лачуги требовались четыре палки и два пальмовых листа. Впрочем, при особом дефиците средств листву можно было и не применять.
Ну а с наступлением новой эры, когда современный урбанизм начал удивлять изощренностью форм и архитектурных новаций, что в Гане, что в Кот-д’Ивуаре ни денег, ни желания какого-нибудь Йорна Утсона на праздник архитектурного безумия и строительных вакханалий пригласить не нашлось. Потому дворцы эпохи колонизации в двух странах там, где они сохранились, вид имели хоть и малость потрепанный, но практически идентичный, а здания торговых центров и присутственных мест своим кубизмом, что в Гане, что в Кот-д’Ивуаре роднились, как однояйцевые близнецы. Также в силу возраста, каковому совершенно иные интересы присущи, а также будучи чистокровными потомками рабоче-крестьянского класса, не входили парни тогда в круг людей, воздыхающих по тонкостям барокко и классицизма и страждущих эстетических наслаждений от созерцания строений разных эпох и стилей.
Была у меня одна знакомая, которая, получив от начальства премию за самоотверженный труд на ниве маркетинга и стиля в виде оплаченной поездки в итальянский Римини, на место приехав, вид приняла, скорбью и почитанием наполненный, и вместо того чтоб ламбруско под кусочек пармезана в траттории на Corso d’Augusto попивать, помчалась на городское кладбище могилу Феллини в памяти запечатлеть. И мне потом с год пришлось слушать истории с придыханием, в которых чувственно живописались и сам режиссер, почивший в Бозе, и тонкое искусство каменотесов, так мастерски изваявших надгробный камень для великого Маэстро. Дима и Слон такими не были. За пару дней визита, убедившись в том, что здания Центральных банков в обеих странах выглядят одинаково, а местное население, не признающее мусорных баков и зачастую справляющее нужду прямо посреди улицы, живет и «на» и «под» кучами отходов собственной жизнедеятельности, нимало, кстати, этим не печалясь, парни решили, что увидели все и что пора и честь знать.
И уже совсем было засобирались они, когда на стойке в отеле на англоязычный лифлет наткнулись. Рекламная брошюрка на хорошем английском языке ставила в известность всякого, что «наши крокодилы самые кожистые в мире!» и что каждый уважающий себя человек, будь он
