эти символы, которые Ром мне чертил над дверной ручкой — на перстне они были не все!
Вот почему он не имел полной силы. Вот почему нужен был он сам, а не Знание.
А еще они всегда были активны. Мне нужно было посмотреть на дверь и вспомнить их, а негодяи не надо было ничего вспоминать. Его двери всегда были открыты. Один неверный звук, одно движение человека навстречу — и негодяй уходил от опасности.
Вот почему он неуловим.
— Женщина женщине скорее поверит! — проворковала Толстая Елена противным жирным голосом и рассмеялась так, что заколыхалось ее большое, рыхлое тело, а рот вывернулся под длинным крючковатым носом. — Хы-хы-хы-хы… уж придумаю что-нибудь!
Пот прошиб меня с головы до пят.
Как вовремя я вздумала идти искать Эвана!
А что, если б не пошла?!
А что, если б не узнала о планах Елены?
Если б ко мне на улице подбежала девушка и слезно просила б ей помочь, я бы пошла!
«Нельзя быть всегда добрым ангелом, — послышался в моем разуме строгий голос Эвана. — Забудьте о милосердии, Мари!»
— Мари! — его голос в моей голове слился с его настоящим голосом. Он прозвучал над моей головой, и я вскрикнула от ужаса, потому что нервы мои были на пределе. — Да что ты тут делаешь, в такой-то час?! Ты с ума сошла, Мари?!
Я молниеносно обернулась и краешком ускользающего сознания успела понять, что рядом со мной действительно Эван. А двое заговорщиков исчезли, словно и не было их.
И то ли воспользовались они артефактом, то ли я впала в ступор, но я действительно не заметила, как они ушли. И не знала, сколько времени я тут уже стою.
— Мари! Да у тебя руки как лед! — вскричал Эван, тормоша меня, растирая кисти моих рук и пытаясь согреть их дыханием. — Что, что случилось?!
— Я видела его, — пробормотала я, с трудом отходя от дурмана.
— Кого, Мари? Кого ты видела? — воскликнул Эван.
— Мерзавца, — ответила я через силу. — Убийцу.
— Убийцу?! — насторожился Эван. — И кого же он убил?
— Рома, — выдохнула я, чувствуя, что мертвенный холод сковывает все мое тело. — Ромуальда Греза. У него на правой руке… на руке… перстень с символами…
— И ты смотрела на эти символы?! — взревел Эван в гневе и панике. — На нечистые магические символы?!
Но я уже не могла ему ответить.
Силы покидали меня, ноги подкашивались, и я кулем рухнула вниз. И упала б на пол, если б Эван не подхватил меня на руки.
— Глупая девчонка! — прокричал он.
Я почти заснула на его руках. Я чувствовала, что он куда-то несет меня, слышала его торопливые шаги, гремящие по полу.
— Мари, Мари! — звал он меня. Но я проваливалась в тяжелое забытье, и сил противостоять усталости у меня не было.
— Как глупо я попалась, — прошептала я холодными губами. Горячий поцелуй обжег их, немного отогрев, и я через силу попыталась улыбнуться. Мне казалось, что я лежу в поле, и мое лицо засыпает снег. — Если я… уйду, Эван, знай — я любила тебя.
— Ты не уйдешь, Мари, — твердил он мне откуда-то издалека. — Не сегодня. Не сейчас!
А потом тяжелый колдовской сон сморил меня. И больше ничего я не слышала.
***
Глава 14. Немного правды
Проснулась я поутру, словно кто-то толкнул меня в бок.
Вздрогнула и подскочила, соображая, где я, и что со мной произошло.
«Надо же таверну открыть, — промелькнуло в моей голове. — Сегодня у нас пельмени, нужно готовить мясо, и…»
Додумать свою мысль я не успела, потому что открыла глаза и утренний свет больно их резанул.
Я застонала и закрыла лицо ладонями.
— Доброе утро, — раздался голос Эвана. — Как спалось?
Кровь отлила от сердца. Меня бросило в жар, и тут же — в озноб.
Я в изумлении раскрыла глаза, и почти тотчас же зажмурилась, умирая от стыда и волнения.
Потому что Эван стоял у раскрытого окна в моей комнате в таверне и курил трубку, поглядывая на погожий осенний денек.
И был он голый!
То есть, совершенно нагишом.
Как, впрочем, и я.
Это я обнаружила, лихорадочно пошарив под одеялом.
Ни намека на одежду!
Он раздел меня абсолютно!
— Мне надо было растереть твое тело, — пояснил этот бесстыдник, оборачиваясь ко мне лицом, и я снова зажмурилась изо всех сил, помирая от невероятного восхищения и стыда. Все-таки, он был красив чересчур непростительно! — И согреть тебя. Ты едва не уснула навсегда, счет шел на минуты. Тут уж не до стыдливости.
— Б…благодарю, — пропищала я, полыхая багровым румянцем до самых бровей.
Я старалась не смотреть на его могучую грудь, на его плоский живот, на крепкие ноги — о, стыдоба! Но получалось у меня плохо. Я просто вспыхивала, погибая от непонятного возбуждения и даже сексуального желания, накатывавшего на меня волнами.
Я ощущала благодарность за то, что он спас меня.
Горячую, жгучую. Я готова была руки ему целовать за это!
Но в это чувство коварно вплеталось неуместное возбуждение.
Словно я остро ощутила, что живая, и мне хотелось кричать, ликуя, и вытворять что попало, чтоб сильнее почувствовать жизнь в себе…
— Как тебя зовут? — вдруг спросил он, внимательно глядя на меня, и еще одна удушливая волна перехватила мне горло.
— Ма… Мари, — промяукала я, не понимая, куда он клонит. — Ты что, забыл?
Эван лишь качнул головой, неспешно положил трубочку с длинным тонким мундштуком на
