ты сегодня задержался. Я успела продрогнуть.
Её кавалер взглянул в небо, где тучи уже разошлись, но появившееся солнце совсем не добавило тепла, и виновато ответил:
– Прости, дорогая, в управлении творится что-то странное. Представляешь, приезжал комиссар Мариотти, а наш угодливый сеньор Барилоче выплясывал перед ним мазурку не хуже самого Шопена. Вечером объявили учебную воздушную тревогу, хотя в небе ни одного самолёта! Глупость какая-то.
После обмена улыбками дама с мужчиной пошли вдоль вымощенной камнем улицы, а Клим побрёл за ними следом. Так, шаг в шаг, на расстоянии десяти метров, он прошёл пару улиц, и неожиданно пара пропала. Клим удивлённо остановился, затем бросился за первый попавшийся угол, так как был уверен, что исчезнуть им больше негде, но неожиданно в грудь словно воткнулся гвоздь, и Клим замер. Мужчина держал его на расстоянии, уперев трость Климу между рёбер, и разглядывал его с явным любопытством.
– Молодой человек, вы преследуете нас уже добрых полчаса, извольте объясниться.
Говорил мужчина по-испански, но Клим, чувствуя всю глупость своего положения, ответил по-русски:
– Простите, мне показалось…
Пара удивлённо переглянулась, и дама, положив ладонь на руку мужчины, убрала от груди Клима трость.
– Вы из России?
– Да, – кивнул Клим.
– Как давно вы покинули нашу общую родину? – сдержанно поинтересовался мужчина.
– Ещё в феврале я был в Ленинграде.
– Серж, он был в Санкт-Петербурге всего пять месяцев назад! – воскликнула дама.
– Оленька, – произнёс мужчина и, спохватившись, что рядом посторонний человек, поправился: – Ольга Павловна, осмелюсь усомниться в правдивости слов молодого человека, так как из советской России последний пароход прибыл в наш порт ещё шесть лет назад. А из Европы уж полгода как не было ни одного судна. Молодой человек, вы, кажется, куда-то спешили? Я не имею в виду слежку за нами. Тогда давайте не будем друг друга задерживать.
Слегка склонив голову, Серж взял даму под руку и повернулся, чтобы уйти. Тогда Клим выкрикнул ему в спину.
– Я говорю правду! Мне нужна помощь, а вы единственные, как мне показалось, когда я услыхал русскую речь, можете помочь. Прошу вас, выслушайте. Меня зовут Клим, и мне нужен кто угодно, кто мог бы представлять Советский Союз. Консул или посол. Пожалуйста, помогите мне добраться в советское посольство. Я здесь всего несколько часов, и обратиться мне не к кому.
– Советское посольство? – удивился мужчина. – Молодой человек, в Аргентине нет посольства советской России. И не было никогда. До тридцатых годов в Буэнос-Айресе проживал посол, присланный ещё императором Николаем Вторым, и здешнее правительство по привычке продолжало обращаться к нему. Простите, вы сказали, что здесь всего несколько часов? Как же вы прибыли в Мар-дель-Плата?
– Приплыл. Долго рассказывать, но доказательства на мне, – Клим похлопал себя по ещё мокрой рубашке и указал вдаль на узкую полосу деревьев вдоль берега. – Выбрался где-то там. Потом пришёл в город.
– Серж, но там же плавни?! – воскликнула дама.
– И это уже второй факт, который говорит о том, что наш юный друг Клим врёт, – хмыкнул мужчина. – Молодой человек, по незнанию вы указали туда, куда ни один местный не сунется даже на лодке. Плавни – это змеиный рай. И очень ревниво змеями охраняемый. Так что, если вы рассчитываете на нашу помощь, то вам придётся рассказать правду.
– Моя правда невероятна, – грустно вздохнул Клим. – Боюсь, что, как только я начну говорить, вы и вовсе сочтёте меня сумасшедшим и не захотите выслушать ни одного моего слова.
– И всё же попробуйте.
– Хорошо, но учтите, вы сами захотели. В ваш город я приплыл на немецкой подводной лодке. Не смотрите в море, её там уже нет. Я понимаю, что мои слова звучат дико, но всё так и было. Этой ночью я бежал вплавь с U-396 и выбрался там, где и показал, – в змеином раю. Змей я слышал, но как объяснить, что остался жив, – не знаю, но я говорю правду. И моя правда в том, что меня действительно зовут Клим Судак, и я действительно переводчик коменданта немецкого города Росток, и я в самом деле приплыл на немецкой подводной лодке. Как оказался на ней – долго рассказывать, но ожоги от её дизелей до сих пор на моих руках. Простите, увидев вас, я всего лишь хотел, чтобы вы мне помогли вернуться домой, но сейчас вижу, что вы не захотите даже показать направление.
К удивлению Клима, мужчина выслушал его довольно внимательно и, пропустив мимо ушей замечание о нежелании помочь ближнему, задумчиво произнёс:
– Так вот отчего весь этот переполох. Теперь я понимаю, почему Барилоче приказал закрыть шторами окна и не выходить из здания. Дело вовсе не в учебной воздушной тревоге. Клим, у меня к вам предложение. Здесь неподалёку есть уютная кофейня сеньора Луиджи. После вашего купания чашечка горячего кофе будет в самый раз. Вот там мы с удовольствием выслушаем вашу невероятную историю, и затем подумаем, чем можем помочь.
– Серж! – неожиданно возмутилась Ольга Павловна. – Где твои манеры? Неужели ты не видишь, что мы просто обязаны пригласить Клима к нам домой? Ему нужна сухая одежда, мальчик совсем мокрый, так недолго и заболеть. И потом, я так соскучилась по русской речи. Пусть Клим расскажет, какая она сейчас – советская Россия и мой любимый Санкт-Петербург!
После этих слов Ольга Павловна вздохнула так протяжно, что Клим почувствовал её тоску почти физически.
Глава тринадцатая
Глядя в широкое окно на резвившихся в загоне лошадей, Ева нервно потёрла руки и поднесла их к лицу:
– Как же долго я мечтала принять ванную, чтобы смыть с себя зловоние подводной лодки. Но оно настолько стойкое, что я до сих пор ощущаю его на своей коже.
– Это мнимость, – нехотя ответил Гитлер. – Я ничего не чувствую.
Но Ева в свойственной ей манере уже переключилась на другую тему и, распахнув шторы, указала на протянувшуюся вдоль пастбища длинную изгородь.
– Мы здесь словно в клетке. А я хочу свободы, я хочу прокатиться в город. Сколько ещё мы будем прятаться?
– Я жду Бормана, – отмахнулся Гитлер. – Отойди от окна, а то хозяин ранчо опять решит, что нам что-нибудь нужно.
Огромное поместье, в котором они жили, обнесённое колючей проволокой и предупреждающими надписями, располагалось у озера с буйно заросшими берегами с одной стороны и просторным лугом – с другой. За лугом пролегал редкий лиственный лес, в котором Гитлер не раз замечал не желающую попадаться на глаза охрану. Владелец ранчо, метис средних лет, с красновато-бронзовой, как у рептилии, кожей, уверенный, что ведёт свой род
