отсюда.
И я первая нарушаю мрачное молчание:
– Дениса нужно отвезти в больницу. Я сразу об этом сказала, но вот он, – киваю на Кроша, – и ваш доктор сказали, что нельзя. Но его нужно обследовать! Было ведь так много крови… А вдруг какие-то органы всё-таки задеты. Невозможно без аппаратуры точно знать, что всё в порядке!
Мне очень страшно. А этим двоим словно всё пофиг. Будто ситуация обыденная. Каждый день в их друзей стреляют.
Швед тяжко вздыхает и отвечает так, словно я имбицилка.
– Всё так. Данте нельзя отвозить в обычную больницу. В необычную тоже.
Злость наполняет меня до краёв, вот-вот перельётся через край, и я начну убивать. Открываю рот, чтобы сказать много «хорошего», но он опережает и говорит:
– Через три часа сюда привезут всё необходимое – аппаратуру, больничную койку с подъёмным механизмом, дежурного врача. Он будет следить за ним круглые сутки и медсестра…
И от его слов я выдыхаю с облегчением. Сердце бьётся быстрее. Он не бросит друга. Я мотаю головой и выдыхаю:
– Не надо медсестру. Я сама… Сама за ним присмотрю и всё… сделаю… Спасибо, Олег…
Меня немного отпускает.
Снимаю очки, закрываю лицо руками и снова даю волю слезам.
Швед приобнимает меня за плечи и ободряюще говорит:
– Ты молодец, что остаёшься с ним рядом. Данте давно нужна такая, как ты, Ангелина.
О чём он?
Поднимаю зарёванное лицо, всхлипываю и непонимающе спрашиваю:
– Какая, такая как я?
– Ты его Ангел, – улыбается Швед.
Хмыкаю.
Швед вдруг спрашивает:
– Он тебе рассказывал, кем был… до тюрьмы?
Пожимаю плечами.
– Хотел рассказать, но я тогда не слушала его, огрызалась постоянно, отправляла его к чёрту, – признаюсь я. Отталкивала любимого мужчину, как последняя дура, как самая настоящая стерва.
Швед вдруг произносит невообразимое:
– Данте до того как сесть в тюрьму был священником.
Она замираю и от шоковой новости раскрываю рот.
ДЕНИС? СВЯЩЕННИК?
– Это правда? – спрашиваю шёпотом. Быть может, это шутка?
– Истинная, – улыбается Швед грустно. – Он был иеромонахом. Священник. Перешёл из белого духовенства в монахи, принял постриг… Все нюансы не расскажу, так как не особо силён в этой теме. Данте расскажет больше, если спросишь.
Я сильно хмурюсь. В голове образуется каша.
Денис! Как же много я о тебе не знаю! Ты оказывается, просто невероятный мужчина!
А ведь он хотел всё рассказать…
– А что произошло?
– История проста как мир, Ангелина. У Данте была сестра-близнец – Диана. Я не стану тебе рассказывать всю историю в подробностях, но вкратце слушай. В один самый мрачный и ужасный день, который перевернул жизнь с ног на голову, Данте потерял свою половину души, свою сестру. Её изнасиловали и убили. Это сделали приезжие в их городок ублюдки. Камеры засняли выродков. Были и свидетели. Но твари избежали наказания. Данте и его семья год пытались найти справедливости у властей, но дело быстро замяли. Эти мрази оказались детками влиятельных семей. Ты сама понимаешь, прав тот, у кого больше прав.
– И Данте… сорвался? – спрашиваю я. Не сразу понимаю, что называю его не Денис, а именно Данте.
– Не сразу. Он пытался найти утешение в молитвах и своей службе… Но однажды, когда он был командирован в другой город, он встретил этих мразей. И узнал их. Они узнали его. Всё могло сойти на «нет», но ублюдки начали вспоминать детали издевательств над его сестрой… Понимаешь, бывает в жизни каждого человека определённая грань терпения, которую он может достигнуть, а дальше случается что-то типа взрыва. Вот тут Данте и сорвался. По сути, они были его незакрытым гештальтом. И он сделал то, что посчитал правильным.
Мой прекрасный мужчина. Сколько же боли выпало на твои плечи. За что, Господи?
– И что? Что дальше? – с моих губ срывается лишь шёпот.
Швед продолжает:
– Данте убил их всех. Сама видела, мальчик он большой и сильный. А когда крыша съезжает, ещё и непобедимый.
– Я бы тоже… убила, – произношу я и сцепляю руки в замок. Закусываю губу и вздыхаю.
– Любой бы убил, – вставляет слово Крош.
– Семьи этих ублюдков постарались, чтобы Данте сел надолго. Точнее, навсегда. Ему дали пожизненное, – продолжаю историю друга. – О Данте я узнал от одного сидельца. Встретился с ним, узнал его историю. Покопался в его прошлом и… решил помочь.
– Почему? – хмурюсь я. – Почему вы решили ему помочь?
– Потому что тогда я формировал свою команду. И мне нужны были немного чокнутые, но верные люди. Ангелина, я понимаю людей и вижу их суть. Данте из той категории редких личностей, что никогда не предадут.
– Мне удалось его вытащить. Пришлось, правда, разворошить старое дело с его сестрой и хорошенько потоптаться на яйцах некоторых чинуш, судей и высокостоящих ментов. Подключить свои связи. Много сил, денег и нервов ушло, но оно того стоило. Данте – крутой мужик, Ангелина. Он стоит того, чтобы за него бороться. Ты ещё очень молода и не понимаешь, как сильно тебе повезло встретить его. Он за тебя весь мир перевернёт, девочка.
Я опускаю взгляд.
Мне ужасно стыдно.
Я знаю теперь, что я для него – весь мир. Он для меня тоже.
Только чтобы понять это, я чуть не потеряла его.
– Его татуировки на руке, плече и груди… – говорю тихо.
Швед кивает.
– Он набил их в тюрьме. И именно в тюрьме получил прозвище Данте.
Крош начинает ржать и, видя моё недоумённое выражение, поясняет:
– Он от корки до корки знает «Божественную комедию» и задрочил ею мозги тюремщикам и всем сокамерникам. Да он до сих пор любит вставить цитаты из этой книги.
Я слабо улыбаюсь. Затем моя улыбка меркнет.
– И ещё он отрёкся… от Бога…
– Он разочаровался в Нём, Ангелина. Не понимает до сих пор, почему Он не уберёг его сестру. И почему не наказал тех мразей.
И я не понимаю.
Обнимаю себя руками.
– Спасибо, что рассказали его историю. Мне многое теперь стало ясно и понятно.
Поднимаюсь с места.
– Я хочу побыть рядом с ним.
– Конечно. Иди.
Иду к Денису… к Данте.
К моему Данте. Беру его за руку. Целую шершавую ладонь и говорю:
– Я люблю тебя, Данте. Очень люблю и буду с тобой всегда. Надеюсь, ты простишь меня за моё дурацкое поведение… И я согласна, любимый. Я стану твоей женой. Я говорю тебе «да».
* * *
Слава всем Высшим силам Данте открыл глаза и быстро пошёл на поправку.
Моему счастью нет границ.
Он зовёт меня Ангелом, но на самом деле ангел – это он сам. Грозный, карающий, но, тем не
