другой интонацией.
– Нет.
– Как это? Почему?
Будто не желая расстраивать её, Нэйт попытался найти правильные слова.
– Понимаешь, девочка, первая любовь не всегда оказывается настоящей.
Грэйс зачем-то покраснела.
– Понимаю, – ответила она тихо.
– Наши чувства не прошли испытание отсутствием преград. – Нэйт вздохнул, но печаль его звучала светло. – Как только между нами исчезла осязаемая стена, возникла стена недопонимания с острыми углами разных темпераментов. Мы ссорились по любому поводу и чуть не возненавидели друг друга за испорченную судьбу и родной дом, который потеряли. Но разбитое сердце склеилось вновь. Нури влюбилась в какого-то… кхм, проходимца, а когда того поймали – отправилась за ним на Свободную землю. Она и сейчас счастливо живёт там, борется с несправедливостью ненавистного Закона собственным способом: делает нуждающимся фальшивые пропуска домой. Я тоже счастлив с моей женой, детьми, внуками. Так что всё к лучшему, понимаешь?
– Понимаю, – снова сказала Грэйс, сжав круглый медальон на груди. Там была изображена белая цапля, как принадлежность к королевской семье. А еще символ сердца, и Грэйс точно знала, чьё это сердце. А окружала его, как недавно выяснилось, величественная крона дуба. И даже после того, как Тони удалось исцелить с помощью пыли волшебных светлячков, именно картинки на медальоне – заранее начерченная карта её жизни – казались Грэйс самым удивительным чудом.
– Недавно я получил весточку от Нури, – добавил Нэйт небрежно. – Она сообщила, что скоро появится девушка, которая знает секрет. Предсказала, что прежний порядок мира вот-вот рухнет. Секрет раскрыт, народ Марилии пытается смириться с тем, что у него отобрали священную память о выдуманной войне, а та самая девушка, которая подняла шум, сидит сейчас прямо передо мной. Вот и не верь после этого в судьбу.
Грэйс смутилась.
– Я не хотела поднимать шум. Просто кое-кто сильно меня разозлил, и…
Грэйс перестала искать оправдание, заметив, что Тарквин едва сдерживает улыбку.
– Нужно собрать ещё хвороста, – произнёс он задумчиво, рассматривая танцующие языки пламени.
– Я соберу! – Один из друзей Нэйта услужливо сорвался с места, но Тарквин остановил его.
– Не надо, я сам. Грэйс, ты мне поможешь?
Грэйс замерла в нерешительности.
– Иди, я присмотрю за ним, – шепнула Дария ей на ухо.
– Спасибо, – кивнула Грэйс. – Вообще за всё.
– Не надо. Я давно привыкла полагаться только на себя, а теперь вынуждена терпеть столько народу. Если начнётся ещё всякая сентиментальная ерунда, я не выдержу.
– Договорились. – Грэйс поцеловала Тони в лоб и встала. – Рядом с тобой никакой сентиментальной ерунды.
– А мы с тобой поладим, – обрадовалась Дария.
Тарквин уже ждал её. Они взялись за руки.
– Вон за теми деревьями много хвороста, – поделился Нэйт.
– Да, а ещё там сухая и мягкая земля, – добавил, посмеиваясь, его товарищ.
Уже через десяток шагов атмосфера леса поглотила шум голосов, посуды, треск костра… и в этой созидательной тишине начала зарождаться новая, отдельная реальность. Стоя на мягком ковре из мха и опавших листьев, они целовались. Долго, исступлённо, дыша одним воздухом на двоих.
На минутку Тарквин отстранился, но только чтобы взглянуть на неё. Да, у поцелуев есть один досадный недостаток: приходится закрывать глаза.
– Ну здравствуй, наконец, – он отвёл слипшиеся волосы с её лба.
– Ну здравствуй, наконец, – повторила Грэйс.
Словно губ было недостаточно, он целовал нос, щёки, веки, своей нежностью вытесняя остатки пережитого шока.
– Как ты себя чувствуешь?
Грэйс разомлела, хотя к вину не притрагивалась, и ей стало трудно формулировать связные логические цепочки.
– Я чувствую себя ужасно, но одновременно с этим так удивительно хорошо, – попыталась она. – Надеюсь, что не сойду с ума от такого разнообразия. Я чувствую сильное волнение и такую же сильную усталость, вплоть до обморока, но я ни в коем случае не буду сейчас спать. Мне бы стать драконом, большим и страшным, научиться летать и дышать огнём. Но я чувствую себя котёнком. Хочу забраться к тебе на колени, и чтобы ты гладил меня. А ещё у меня руки замёрзли.
– Хм, я примерно понял. – Тарквин глухо рассмеялся ей в шею.
Проанализировав порядок необходимых действий, он расстелил на земле один плащ, опустился на него, притянул Грэйс к себе и засунул её руки под свою рубашку. Кожа на его груди была горячей, и ещё до того, как Грэйс решилась прикоснуться к ней озябшими пальцами, у неё потеплело в животе.
Тарквин завернул их обоих вторым плащом и погладил её по спине.
– Вот так хорошо? – спросил он.
– Вот так хорошо. – Грэйс улыбнулась. Ей нравилось повторять его фразы, дублировать его ласки своими ладонями, которые быстро согрелись.
– А превращаться в дракона ты погоди, восстанови силы. – Квин целовал её в макушку.
Тело уже заново привыкло к его близости и, не согласовываясь с головой, всё сильнее расслаблялось.
– А когда можно будет? – поинтересовалась Грэйс. Она заметила, что глаза её закрыты, но решила ненадолго оставить их так. – Когда мы будем искать Сэми и Джека?
– Послезавтра.
Тарквин ответил быстро, без раздумий. Вероятно, обдумать всё он уже успел раньше.
– Почему послезавтра?
– Потому что я примерно знаю, где они сейчас находятся и чем занимаются. Пройдёт ещё один день, прежде чем я начну волноваться. – Он говорил монотонно, чуть раскачиваясь, будто пытался перехитрить Грэйс и всё-таки заставить её уснуть.
– А когда ты мне расскажешь обо всём, что с тобой произошло? – Грэйс открыла глаза, не собираясь сдаваться. Рука Квина лежала на её щеке, Грэйс повернула её и поцеловала раскрытую ладонь.
– Завтра.
– Хорошо.
Их пальцы переплелись, и самодельное колечко сверкнуло в свете звёзд ярче любого драгоценного камня.
– Джек рассказал мне, что кольцо в подарок невесте – это символ бесконечности, – пояснил Тарквин.
– Спасибо Джеку.
– Спасибо Джеку, – вот, теперь и он стал повторять фразы. – Грэйс, ты знаешь… всё это время, что мы сидели там, вокруг костра, я мысленно разговаривал с тобой.
– А что ты мне говорил?
– Я рассказывал, как сильно истосковался. Говорил, что люблю тебя. Я признавался, что ещё один день не смог бы без тебя прожить.
Грэйс покрывала поцелуями его запястье, пальцы, все линии на ладони. Рука его пахла кожей, пеплом от тлеющего хвороста, немного тёплым вином, немного сухим лавандовым мылом, которым она пользовалась накануне.
– Больше ты не будешь без меня, – прошептала она. – Потому что, так и запомни, отныне я не собираюсь расставаться с тобой. Никогда. Ни даже на один день.
Тарквин мягко приподнял её подбородок и повернул лицом к себе.
– Это хорошо, что наши планы совпадают, – сказал он серьёзно, – потому что я больше не намерен тебя отпускать.
* * *
Как правило, во время праздника не бывает такой тишины. Если бы в
