– Я же говорила, что надо убегать! – в отчаянии пискнула Колбасова из угла.
Услышав ее голос, барионикс поднял голову. Он сделал два шага вперед и коснулся острием когтя груди Анастасии Геннадиевны. А потом открыл рот.
«Он хочет, чтобы я вытащила у него из десны кинжал», – ахнула директриса.
Красные глаза монстра смотрели гипнотически, не мигая. Колбасова взглянула на стонавшую на полу Еву со сломанными ребрами. На распластавшуюся у стены Викторию, лежавшую без сознания и, кажется, не дышавшую, и на Бадмаева, который истекал кровью. Дальше, у стены, лежало тело незнакомой молодой женщины. Под ней тоже виднелась лужа крови. Барионикс ткнул в грудь директрисы посильнее. На коже осталась царапина. Потом острие страшного когтя поднялось выше, к ее горлу.
– М-м-м, – прорычал монстр, пододвигая рот с кинжалом поближе к Анастасии Геннадиевне.
«Он знает, что я трусиха, – подумала Колбасова, и по ее лицу потекли слезы, – знает. Он хочет, чтобы я ему помогла. Чтобы предала своих коллег и все человечество в обмен на свою жизнь».
Давление страшного когтя на ее грудь усилилось. Краем глаза директриса заметила, что Ева шевельнулась. Стараясь не стонать, Ершова поползла вперед, к бариониксу. По дороге девушка подобрала рукоять древнего клинка с обломком острия. Пару раз девушка останавливалась и так сильно кусала губы, что по ее подбородку потекла кровь.
– Хорошо, – сказала директриса бариониксу, – я тебе помогу.
В красных глазах монстра, казалось, мелькнул смех. Давление когтя на горло директрисы ослабло. Анастасия Геннадиевна протянула руку и взялась за кухонный тесак, торчащий из десны чудовища.
«Виктория сделала хороший бросок», – подумала директриса.
Потом она зажмурилась и изо всех сил всадила нож поглубже динозавру в рот. Барионикс оглушительно взвыл, и насквозь пронзил когтем горло Колбасовой. Директриса медленно проползла по стене и растянулась на полу. В это же мгновение в глаз монстра вошел обломок древнего клинка. Из последних сил, теряя сознание от боли в сломанном ребре и пробитом легком, Ева повернула обломок в глазнице чудовища.
Они упали на залитый кровью известняк одновременно – огромный монстр и хрупкая смуглая девушка.
– Да ладно тебе, – прохрипел Леша. – Не может быть! Ты шутишь.
Он лежал по койке, не шевелясь. Из руки генетика торчали катетеры. Над кроватью стояла капельница. К грудной клетке были подключены датчики.
– Да, – кивнул Манусевич. – Он был симулянтом и всем нам врал.
Глаза Алексея стали дикими.
– Не может быть, – снова сказал генетик. – Так не бывает! Может, в больнице его с кем-то спутали?
– Ни с кем его не путали, – покачал головой Миша. – Сказали, что пожарная машина привезла молодого человека, который стонал и корчился, и что пожарники занесли его в отделение на руках. Что они очень спешили, бросили всех остальных пациентов и кинулись спасать новичка. А через двадцать минут обследования хирурги выяснили, что это симуляция. Они сами чуть физиономию Бубнову не попортили. За издевательство над легковерными пожарными.
– Офигеть, – сказал Леша. – Просто офигеть!
– Ага, – кивнул Манусевич. – А ты-то как? Сердце болит?
– Уже прошло, – быстро сказал Леша, глядя на физика, – слушай, Миша, пожалуйста, не бей его без меня, а? Я хоть и не кровожадный человек, не жестокий, но тоже хочу поучаствовать в этом процессе.
– Договорились, – кивнул Манусевич.
– А где Алена? – спросил генетик, меняя тему разговора.
– Не знаю, – помрачнел Миша. – Я отправил ее на почтовой машине и с тех пор не могу найти. Я уже объездил все краснодарские больницы и травмопункты. Думал, она без сознания и не может назвать свое имя.
– Нету?
– Нету.
– А в… морге ты был? – с трудом выдавил Леша, чувствуя, что горло его перехватило от ужаса.
– Был. Ее там нет, – покачал головой Миша. – Ее нигде нет.
Он встал и вышел. Его последняя надежда была связана с двумя горными аулами, куда должен был заехать почтальон.
Виктория пришла в себя первой. В пещере было неправдоподобно тихо. В воздухе витал острый запах крови.
– Есть тут кто живой? – прохрипела Сушко.
Девушка не услышала своего голоса. По-прежнему была полная тишина.
«Меня контузило, и я ничего не слышу», – поняла Виктория.
Она присмотрелась, но ничего не увидела. Девушка попыталась пошевелить пальцами и вскрикнула. Все кости ее левой руки были сломаны. Сушко попыталась встать, но не могла принять вертикальное положение – голова закружилась. Девушку тошнило. Она упала на колени, опираясь о пол правой рукой.
– Юра. Юра! – попыталась позвать Виктория.
Она поползла вперед, ощупывая пол и ничего не видя перед собой. Все было мокрым и скользким.
– Кровь. Тут везде кровь, – поняла Сушко, начиная плакать.
Она наткнулась на какого-то человека и ощупала его лицо. В любых обстоятельствах, днем, ночью, глухая и ослепшая, она бы узнала его.
– Юра, дорогой мой, – проговорила Сушко, не слыша своего собственного голоса.
Бадмаев был еще теплым. В его груди зияла рана. Виктория никак не могла заставить себя проверить, есть ли у него пульс. Вместо этого она разорвала свою футболку и принялась перевязывать рану. У нее работала только правая рука, поэтому все действия давались девушке медленно и с трудом.
– Я люблю тебя, Юра, – говорила Сушко, – не умирай. Пожалуйста, не умирай. Только не сейчас, когда все закончилось. Только не сейчас!
Она тщательно перевязала его грудную клетку, работая здоровой кистью и зубами, а потом проверила пульс. Он был слабым, неуверенным и бился еле-еле.
«Как мне вытащить его отсюда? И где остальные?» – подумала Виктория.
Она принялась ощупывать пол пещеры. Вскоре пальцы ее правой руки наткнулись на огромную мертвую тушу. Динозавр лежал на боку. Передние его лапы были скрючены. Один глаз был открыт, из другого торчал клинок. Монстр был мертв. Рядом, у стены, лежало бездыханное тело Анастасии Геннадиевны Колбасовой. Чудовище убило директрису одним ударом.
– Мертва, – поняла Сушко, – наша директриса умерла. Где-то тут должна быть Ева. Она где-то здесь!
Из глаз Виктории лились слезы, орошая пол. Левая рука, все пальцы на которой были раздроблены, болела так сильно, что временами от девушки ускользало сознание. Сушко нашла Еву довольно быстро. Ершова лежала, скрючившись и подтянув к груди ноги. Воздух с тихим клекотом врывался в ее пробитое легкое. Ребра были сломаны, многие внутренние органы повреждены.
«И Юра, и Ева – при смерти, – думала Виктория, баюкая свою левую руку. – Их нужно срочно доставить в больницу».
