напоминает? В принципе? Повадками, поведением, реакциями?
— Маму? — Рус звучит настолько удивленно, что я еле успеваю зажать рукой рот, ибо прорывается нервный смешок.
И в этот самый момент я неожиданно понимаю еще одну вещь: Лада Юрьевна, скорее всего, тоже пресловутая «Хорошая правильная девочка», только маленькая еще. Жаль ее.
Что ж, сына я понимала, такая прелесть милая, удобная, внимательная, заботливая. Как тут можно было устоять?
Поэтому с печальной улыбкой вошла на кухню.
Мальчики переглянулись и начали хором:
— Мам, Влад мне про отца рассказал. Да и про вас тоже.
— Марго, милая, тебе чая или воды?
Хм. Вот это да.
Устроилась на выдвинутом стуле, оглядела накрытый стол. Заценила пожаренную Русом картошку — шедевр, как всегда. И креветки из духовки тоже наверняка хороши, вон, сколько лимона сверху нарезал.
— Пожалуйста, воды, — Владу.
— И что ты думаешь про новости? — сыну.
Да, их переглядывания скоро станут семейной шуткой.
Ой.
Вот это я дала — прямо уже воспринимаю нас вместе, как нечто реальное.
То ли фармацевтические тормоза действуют, то ли терапия, то ли Сашина авария в мозгах обнажила понимание — жизнь полна неожиданностей. Иногда страшных. Таких, что назад не отмотаешь. И любовь, которая видится слишком внезапно привалившей, может столь же скоропостижно закончиться.
Жить полной и счастливой жизнью? Если медлить, то есть вероятность просто не успеть.
Значит выход один — делать это сейчас.
Посмотрела на Влада глазами, полными слез: прошедшие сутки казались сном, мечтой, а ведь я же планировала не так.
А вдруг бы он не приехал? Или ждал от меня первого шага? Или вразумительных объяснений?
Не зря Нинок говорила: «Не тяни! Рита, почему никак не можешь себе позволить просто жить так, как хочется?».
Вот сейчас, здесь, за столом без скатерти, без фамильного фарфора, без роз и не в костюмах находились те двое, что наполняли мою жизнь смыслом, радостью и счастьем.
Почему я не хочу это принять? Мама в детстве говорила другое?
Я уже сама мама!
Да. Я — мама, у меня взрослый разумный чудесный сын. Я сама решаю, что для меня важно, нужно, правильно и допустимо.
Мир перед глазами приобрел невиданную четкость — вот что значит, мозги просветлились. А, это Влад мне опять слезы вытер, хм.
— Мам, что? Тебе плохо? Таблетки? Скорую? — Руслан подскочил и присел у моего стула.
Владимир Львович наплевав на все правила поведения за столом, утащил меня к себе на колени:
— Любимая, все хорошо. Мы здесь. Рядом. С тобой. Дыши, мое сокровище.
Вдохнула. Выдохнула. Взяла салфетку, вытерла слезы — сопли.
— Все в порядке. Просто день такой, видимо. Руслан, не сиди на холодном полу. Влад, давайте закончим с ужином, да обсудим новости и планы.
На редкость послушные, мои зайчики в момент дожевали, что оставалось. Дружно убрали со стола. Влад начал мыть посуду, а Руслан — делать вечернее какао.
А я что? Умилялась.
Потом опять прослезилась.
Сын поставил на стол кружки с какао.
Три.
И эти два чудесных молодых человека, закончив с уборкой, устроились по бокам и воззрились на меня очень уж ожидающими взглядами.
Ну, видимо, слово предоставляют.
Берем, что уж.
— Так, давайте определимся с ближайшими планами, обозначим срочное и важное. Во-первых, Влад сделал мне предложение. Во-вторых, пока мы все обитаем здесь, после окончания учебного года и развода — будем искать новое жилье. В-третьих, завтра Руслан отмывает машину Бенедикта, а Влад разгребает дела на кафедре.
Вот нет еще у них терпения, хором перебивают:
— А ты?
— А я утром съезжу к Саше в больницу, потом встречусь с адвокатом, а вечером у меня психотерапевт.
Также в два голоса они возмутились:
— Одна ты к нему не поедешь. И к адвокату тоже.
— Чего туда ездить? Сказали, что жив — и достаточно. Пусть адвокат твой к нему едет, бумаги подписывать.
Да, просто не будет.
— К Саше я поеду в любом случае. Надо определить, насколько он в себе, отвезти комплект документов — пусть изучает, пока лежит. Да и есть у меня к нему один вопрос.
Влад не просто нахмурился, помрачнел.
С чего бы это?
— Так, не хочется портить чудесный вечер, но придется. Марго, Руслан, есть нечто принципиально важное про меня. Да и вчера, после заседания кафедры, кое-что значимое тоже произошло.
— Ты подрался с Сашей? — а что я еще должна была подумать?
— Ух ты, Влад, вот это круто!
Владимир Львович криво усмехнулся:
— Я хотел, но бдительное руководство не позволило, к сожалению. А сейчас Александр не в том состоянии, чтобы предъявлять ему претензии. Физически.
— Его, кстати, состояние других никогда не волновало. Он мне ночью вчера звонил. Такой бред нес. Я подумал, что все, крышей поехал на старости лет. Ну, или пьяный, хотя говорил вроде связно и внятно. Но фигню, — категорично и очень недовольно заявил ослик.
Так себе новость. Что там Саша ему нагородил? Как и мне — страшные сказки про воссоединение?
Влад одним глотком допил какао и резко отставил чашку.
— Уже не раз говорил вам обоим — хочу быть частью вашей семьи. Сам не подарок: характер не очень, жизненный опыт из рук вон, тараканы в голове не чета вашим, вместе взятым. Но если вы примете меня, то с моей стороны это однозначно будет навсегда. Без вариантов.
Рус встрепенулся:
— Я тебе давно сказал, что только «за», если ты сделаешь маму счастливой. А обидишь — пожалеешь. Земля круглая, за углом встретимся.
Здесь я душераздирающе вздохнула и огорчилась, что нет пледа — закутаться:
— Мои опасения ни для одного из вас не являются тайной. Я немолода, не особенно красива, с тяжелым пережитым опытом и ужасно травмировавшим психику воспитанием. И с серьезным заболеванием в состоянии ремиссии. Да, Руслан — мой любимый сын. Подаренный Судьбой. Единственный. Так это и останется, увы мне.
Странно, но впервые так открыто высказав все, что болело и тревожило, вдруг поняла — стало легче дышать.
Я — вот такая. Если лю́бите — принимайте как есть.
Влад обжег абсолютно больным пылающим взглядом:
— У меня и наследственность подкачала, да и детство было то еще. В частности — свинку я еле перенес: не только тяжело, но и с необратимыми последствиями.
Я вздрогнула и уставилась на него совершенно неприлично. Это то, о чем я подумала?
— Если вы готовы стать моей семьей, то
