– Тебе плохо? – Феликс не донес вилку до рта.
Я истерично хохотнула. Так спрашивает, будто сейчас мое состояние может быть каким-то, кроме как плохим.
– Вам не противно от себя? – Я посмотрела сначала на хмурого Феликса, затем на недовольную Одри. – Жуете, пока ваши друзья…
– Как же ты достала. – Одри хлопнула себя по лбу и потянулась к карману куртки.
Я уже знала, что там вампирша прячет револьвер. Но я устала от этих запугиваний и бестолковых угроз. От всего устала!
На эмоциях я схватила свою тарелку и со всей силы швырнула ее о стену так, что желтые макароны разлетелись по комнате. Звон разбитой посуды громом прокатился по пустому залу.
– Как вы можете есть, пока люди умирают?! – Я резко встала из-за стола. Стул с грохотом упал.
Феликс и Одри неподвижно сидели, глядя на меня с неприкрытым осуждением.
– Легче стало? – Вампирша выгнула бровь, а я скрипнула зубами.
– Нет! – Я рванула к раздаточной и схватила стопку чистой посуды.
Феликс тут же подскочил с места, но Одри придержала его за руку, одним своим видом говоря: «Пусть». Парень нехотя отступил, а я – нет.
Я била тарелки об стены, пол, а одна случайно попала в окно, за которым уже смеркалось. От этого стало еще больнее – времени все меньше, а мы сидим в каком-то захолустье и ничего не делаем! Осколки дождем летели во все стороны, усыпали пол. Злые слезы заволокли взор.
Когда бить стало больше нечего, я бессильно ударила кулаком по одному из столов, и тот вдруг раскололся надвое.
– А говоришь, не умеешь пользоваться силой. – Одри наблюдала за мной, скрестив руки на груди.
Тяжело дыша, я таращилась на изломанную столешницу.
– Это не я. Оно само, как и осколки в укрытии.
– Эмоции подпитывают магию вампира, – напомнила Одри. – Если попытаешься вложить в удар не только чувства, но и осмысленность, получится еще лучше.
Я недоуменно заморгала. Бред. Абсурд. Полная ерунда! Эта сила, похожая на биение ледяной бури под ребрами, не моя. Она досталась мне от Хагена. Разве могу так быстро ее приручить?
Но что-то внутри подсказывало, что стоит послушаться Одри. Я кивнула, а она вдруг протянула мне меч Хагена:
– Попробуй.
Я встала в центре зала, чуть согнула ноги и замахнулась так, будто противник стоял передо мной. Я представила Лорена Офудо и заставила себя возненавидеть эту иллюзию каждой клеточкой тела. Сила во мне взвилась, просясь вырваться наружу. Я представила, как энергия, похожая на тонкий хрустальный ручеек, перетекает от меня к клинку, и рассекла воздух.
Незримая волна силы изрезала пространство, невидимым серпом прокатилась вдоль всего зала, а затем врезалась в стену, оставив в той характерное узкое углубление.
Не веря своим глазам, я таращилась на след, пока не услышала Одри.
– Ну, наконец-то, – шепнула она Феликсу. – Все, уходим.
В голову пришла безумная мысль. Что, если они специально меня злили, водили по «укрытиям», чтобы развести на эмоции и научить пользоваться полученной силой?
Я хотела спросить об этом, но не успела. Старый телевизор, что висел на стене, вдруг сам собой включился. Мы с ребятами обменялись недоуменными взглядами и онемели, когда увидели смотрящую с экрана Дакоту.
– Срочное включение. – Холодная улыбка на лице вампирши не обещала ничего хорошего.
Едва увидев Дакоту на экране, Одри подскочила с места и потянулась к проводу, чтобы выдернуть телевизор из розетки.
– Не надо! – вскрикнула я.
– Ни к чему ее слушать! – прорычала Одри и выдернула вилку, обрубая электричество.
Но к ужасу всей нашей компании, экран не потух, а Дакота продолжила вещать:
– Сандра, – протянула она мягко, а меня чуть не вывернуло наизнанку, – где бы ты ни была, я сделаю так, чтобы ты услышала это сообщение. Оно будет повторяться, пока не придешь ко мне.
– Ты не пойдешь! – Феликс, перекрикивая голос Дакоты, обернулся на меня. – Плевать, что она скажет!
Я не слушала его. Смотрела на маленький выпуклый экран, на котором горели знакомые изумрудные глаза. Жалость к Дакоте смешалась с отвращением. Я знала, почему она выбрала такую сторону, но не могла до конца поверить, что прошлое заставило девушку направить оружие против тех, кого она считала друзьями.
– Милая Сандра, – сладко промурчала Дакота, а в моей памяти пронеслись десятки дней, когда это обращение вызывало во мне улыбку, а не животный страх. – Не знаю, где ты сейчас, но, надеюсь, ты оценила мое предложение мира.
Одри презрительно сморщилась:
– О чем она вообще?! Какой мир? Ее союзники подстрелили наших друзей!
– Утром я отдала солдатам приказ, запрещающий искать, нападать и как-либо вредить тебе, – пояснила с экрана вампирша, одетая в черный китель с нашивкой врага на правом плече.
– Она врет, – покачал головой Феликс. – Мы ведь видели машины военных!
– Я хочу, чтобы ты, моя сэйки, сама пришла ко мне. – Пухлые губы сложились в хитрую улыбку, а меня передернуло.
«Я не обижу свою сэйки».
Дакота до сих пор верит, что сможет завершить ритуал вместо Хагена? Она не знает, что это уже невозможно, а Мергера больше не существует?
Лорен Офудо продолжает обманывать Дакоту. Умело дергает за ниточки, заставляя девушку выполнять всю грязную работу. Он сделал ее лицом оппозиции, а сам прячется в безопасной тени.
– Не скалься, – хихикнуло изображение Дакоты, а я с удивлением поняла, что действительно скривилась от злости. – Знаю, ты не захочешь выходить из своего укрытия просто так, поэтому у меня есть несколько причин, которые напомнят, почему это сделать необходимо. Первая.
Картинка сменилась. Теперь вместо девушки экран показывал то, что однажды видела собственными глазами, а потому я знала – это не монтаж, не исторические кадры и не обман. Это бойня у ратуши, в которой все законы человечности размыты кровью протестующих.
Крики и плач прогнали по коже лед. Волосы на затылке встали дыбом, когда камера крупным планом показала, как солдаты Дакоты прикладом винтовки проламывают черепа лежащих на земле людей.
Другие кадры демонстрировали, как посреди крупных улиц открываются порталы, через которые в город валят толпы кровожадных низших. Чудовища нападали на людей, бросаясь в гущу народа, и под аккомпанемент воплей рвали их на куски.
– Не смотри, Сандра, – попросил Феликс, но я отшатнулась от него, когда парень попытался отвернуть меня от телевизора.
– Она не остановится, – надтреснутый голос показался чужим.
– У всего есть своя цена. – Вместо ужасных кадров перед нами снова появилась Дакота с притворной тоской на лице. – И такова цена твоего бездействия.
