прижав меня к себе, выдохнул в волосы Данте.
— Х-хочу п-пить. — На мою просьбу отреагировала странная женщина.
— Держи, дитя мое. — Протянув мне стакан, материализовавшийся из воздуха, произнесла она. Я схватила его, как дикарка какая-нибудь, боясь, что у меня могут отобрать столь желанную воду, попутно отмечая, что силы постепенно ко мне возвращаются. — Пей медленнее, а то подавишься, — рассмеялась женщина, — второй раз не умрешь, но будет неприятно.
Вот тут-то я действительно чуть ли не подавилась, подняв на женщину взгляд, потому что ее смех был мне до боли знаком. Накрыла странная ностальгия, будто это смеялась мама, как в далеком детстве, когда она рассказывала мне очередную невероятную историю, а я изображала рыком какого-нибудь зверька или же скакала по кровати.
— Эсстер… — Женщина протянула ко мне руку и коснулась ласково щеки. — Как же ты выросла, малышка моя. — Сжав в руках рубашку Данте, я не могла поверить своим ушам. Потому что уши утверждали, что это голос моей матери, а глаза — опровергали сие заявление.
Моя мама, насколько я помню из детства, была кареглазая, волосы ее были цвета мёда, а кожа лучилась здоровым розоватым оттенком. Женщина, стоявшая передо мной, не могла быть моей матерью, ибо она всем своим видом напоминала… Смерть.
И вот тут-то до меня дошло.
— Мама? — Не веря тому, что говорю, во все глаза уставилась на черноволосую женщину, пытаясь разглядеть в ней знакомые черты. Она вновь рассмеялась, убирая руку от моего лица.
— Да, мой облик, который был при жизни, сильно отличается от моего настоящего. Я же не могла появиться так и распугать всех жителей Алых Земель, включая твоего отца. — При упоминании папы ее губы растянулись в ироничной ухмылке.
— Но, как это возможно? Я думала, что увижу тебя только после смерти, ведь ты не можешь появляться среди живых, потому что убиваешь всех и всё вокруг себя, так утверждают в книгах. — Данте ласково погладил меня по волосам, не вмешиваясь в разговор, давая мне возможность поговорить с матерью. Но мне самой, почему-то не хотелось кинуться в объятия незнакомой женщины, хоть умом я и понимала, что это, действительно, моя мать.
— Книги написаны жителями срединных Земель[14] и многое из того, что написано — вранье, хотя не могу сказать, что они вовсе неправы. Я могу находиться среди вас какое-то время, но после — да, начинаю неосознанно поглощать живую энергию из окружающего меня пространства, а если в это время неподалеку будут находиться живые, то и из них. — Она скрестила руки на груди, смотря на меня сверху вниз. — Поэтому мне пришлось уйти. Такова моя сущность.
— Почему ты ни разу до этого момента не связывалась со мной?
— Детка, хоть я и Демиург, но и у нас существуют определенные правила. Мы жители Небес и не имеем права находиться в Срединном Мире. — Данте после этой фразы словно окаменел. Я невольно подняла на него взгляд, и увидела, как он побледнел. Что происходит? — Мне пришлось покинуть вас, потому что твоя сила начала пробуждаться слишком рано и моя сила в противовес могла уничтожить тебя.
— Какая еще «моя сила»? — Сначала не поняла, о чем она говорит. — Ты хотела сказать силы?
— Нет, дорогая, — мягко улыбнулась мне мама, — все твои, как ты это назвала, «силы» — часть одной могущественной. Я не просто так пришла в Срединный Мир, Эсстер.
Я еще сильнее вцепилась в рубашку Данте, понимая, что не хочу слышать то, что мама собирается сказать. Дракон поцеловал меня в лоб, прижавшись щекой к макушке.
— Ты умерла, Эсса, я не успел тебя спасти, прости меня. — Рванным голосом прошептал Данте. — Она говорит правду.
— Но ведь я здесь! — Во мне поднялась волна протеста. — Я жива! Я вижу вас двоих, слышу, ощущаю! Хочешь сказать, что мы оба мертвы? — Обратилась к Дракону, который смотрел на меня так, будто уже потерял.
Я не выдержала две пары тяжелых взглядов, направленных на меня и вскочила на ноги, забыв даже о своей наготе.
— Это сон, да? Я не могла умереть! — Последние события пронеслись в памяти, и то, как в меня вонзилась стрела, и как я упала, потеряв сознание. — Меня не могла убить обычная стрела! — Скривилась я.
Мама взглянула на меня, приподняв бровь, щелкнула пальцами и на мне появилась одежда — длинные сапожки выше колена, в которые заправлены штаны из мягкой кожи, темная майка и кожаные перчатки. Памятный кулон, который она же и научила меня создавать, сверкал изумрудом на груди, как единственная реальная вещь, связывающая меня с внешним миром.
Почему внешним? Потому что находилась я в странном пространстве, где время шло, а за пределами него — нет. Все те, кто был на площади в столице, замерли неподвижными статуями, и помимо тех, кто уже присутствовал, добавились новые лица — Драконы.
Данте поднялся на ноги, его руки были неестественно красными, будто он засунул их в камин, который горел, языками пламени поглощая дрова.
— Что с тобой? — Я подскочила к нему, взяв его руки в свои. От моего прикосновения, обожженные руки Дракона тотчас исцелились, став обычными. Я резко отдернула от Данте руки, смотря на них, как на нечто чужеродное. Я никогда так не могла!
— О, — весело воскликнула мама, — это забавная история. Дракон готов был сгореть в твоем Первородном Пламени, лишь бы не отпускать тебя. Глупый, не понимал, что он, в отличие от тебя, уже бы не вернулся обратно в мир живых.
— Данте? — Я пыталась разглядеть в его взгляде хоть что-нибудь, опровергающее слова Демиурга Смерти, но его потерянный вид только подтверждал все сказанное.
— Ты Демиург. — Обхватив мое лицо, выдохнул Дракон, с тоской глядя на меня. Я таким убитым никогда его не видела! — Я своими глазами видел, как ты умерла, — он посмотрел на свои слегка подрагивающие руки, — а потом возродилась из пепла, словно Феникс.
— Демиург Жизни. — Вскинув вверх указательный палец, поправила мама, прищурившись, словно кошка, греющаяся на солнце.
— И что с того? С чего такой траур? — Я начинала злиться.
— С того, что ты обязана уничтожить амагическое нашествие нежити, вызванное твоим перерождением из человека в Демиурга Жизни, а потом покинуть Срединный Мир, чтобы занять свое место среди Демиургов на Небесах.
У меня чуть челюсть не отвисла. Это очень сильно смахивает на бред. Похоже, что стрела, пущенная в меня шавкой Эрика, была отравлена галлюциногенным ядом, и я теперь валяюсь в отключке, видя подобный варризм.
— Всё реально, Эсстеретта. — Мама редко называла меня полным именем, но если и называла, то это означало,
