Книга Межесвет - Юлия Федорченко

— Я вознеслась, но не получила желаемого, — продолжила Леди.

К нему наконец вернулся дар речи.

— Зачем ты здесь? Чего ты хочешь от меня? Я бессилен.

Она мигом возобладала над собой: сузились темные глаза с далекой искоркой в глубине, быстро прекратилась дрожь. Леди не стала гневаться, что он посмел заговорить, когда его не спросили.

— Ты, смертный, обладаешь такой свободой, о коей я и не грезила. Я хотела вырваться, похоронив себя заживо. Но меня достали и там. Нашли и — не освободили, им это ни к чему — втиснули в очередную клеть. Я, ты, она. — Леди-под-Вуалью тяжело вздохнула, протянула тонкую руку к его лицу с намерением коснуться, но остановилась на полпути. — Я не хочу напрасно пугать тебя. Только знай, что я одной крови с теми, что насыщают тебя, что дарят тебе жизнь. Мы были изначальными. Приникнув ртом к очередному запястью или шее, не забывай об этом. Мы причащаем тебя. Приближаем тебя к святыне.

Вот почему они были так прекрасны, так невинны, застыв на границе между жизнью и смертью. Их хранят в темноте и прохладе, как скоропортящуюся еду. У Шадрена комок подступил к горлу, и он с трудом спросил:

— Я не должен этого делать?

— Я Тень, и мне ведома жажда. Я не виню тебя.

— Хорошо. Я… буду помнить.

Она заметно смягчилась.

— Это еще не все. Убеди ее действовать.

— О чем ты?

Леди немного помолчала. Было видно, что она удивлена.

— Что же ты, экзалтор? Этот мир движется к своему концу. И ты ничего не знаешь? Воистину ты был увлечен делами куда важнее.

Шадрен уловил в ее словах иронию и даже скрытую ярость. Он долго раздумывал, что ответить. Он прошел через испытание голодом, холодом и смертью, обманул судьбу — и наградой ему было выживание. Происходящее за пределами Альдолиса его не касалось.

— Я не спасаю миры, — с опаской изрек он. — Это дело героев.

— Но ты должен знать, где стоишь. На чьей ты стороне, с кем ты. — Шадрен покачал головой, и Леди продолжила, проявив бесконечное терпение: — Ты принял дар даханавара. Ты поклялся своей кровью, хоть и не произносил никаких слов. Ты связан с нами — в эту минуту и впредь. — Она сложила руки на груди, вуаль натянулась, плотнее облегая лицо. — Мне не известны желания богов или других дис, но моя воля такова: даруй покой моим братьям и сестрам. Принеси им мир. Пусть они снова… найдут свою Колыбель.

Шадрен открыл рот и сразу же закрыл. Его мучили десятки вопросов, которые он не решался задать.

— Морвена боится, — сказала Леди-под-Вуалью. — И я не властна над ее страхом, как Лилит не была властна над моим. Подтолкни ее к верному решению.

— Что я могу?

— Спроси ее о Грани.

С громким визгом распахнулась дверь, малиновая накидка, протянувшись по полу, собрала вековую пыль. Морта застыла на пороге, сжимая деревянные створки в побелевших от напряжения пальцах. Она пришла на голос, на голос своей матери; явилась, влекомая ее запахом. Леди медленно обернулась. Всего мгновение они взирали друг на друга — и божественный облик начал таять и менять очертания. Горской пепла осыпалась на землю кружевная вуаль. Какое-то время Морвена смотрела на свои преображающиеся ладони, затем из ее легких вырвался облегченный вздох. Возможно, она тоже испугалась, подумал Шадрен, когда они с Тенью вдруг поменялись местами.

Девочка осела на пол, не в силах устоять на ногах. Морвена хотела было броситься к ней, но Шадрен остановил ее твердой рукой и покачал головой: не надо. На лице девочки застыло выражение безмерного счастья. Морта зашевелила губами, и они, затаив дыхание, вслушивались в ее слова.

— Она улыбнулась мне, — прошептала Морта. — Она никогда не делала этого раньше.

Ведьма вздрогнула, будто от удара. В широко раскрытых глазах девочки-птицы не блестели слезы, но зрелище все равно было душераздирающим. Шадрен приобнял Морвену рукой, и она нашла пристанище на его груди, вцепившись рукой в складки грубой одежды.

Они простояли так долгое время, и еще несколько дней экзалтор не решался заговорить с Морвеной, настолько потрясло его случившееся. Возложенный на него долг лежал на плечах мертвым грузом. Грань? — недоумевал он. Как ему было известно, Гильдия остановила ее продвижение, осталось лишь уничтожить монстров, проникавших сквозь барьер, несмотря на все ухищрения. Совет и Вираго не торопились устраивать геноцид, раздираемые внутренними прениями, к тому же Грань разместилась на относительно небольшом и пустом участке суши и не представляла большой угрозы для человечества. Шадрен размышлял об этом отстраненно, абстрагируясь от того факта, что когда-то был частью Гильдии, ее верным и непоколебимым бойцом. Замок Черного Крыла существовал где-то очень далеко, может, в другой реальности, он остался черно-белым отпечатком в темном уголке его памяти. Будь его воля, Шадрен стер бы и эту малость. Он хотел помнить о родителях, о Кадисе, о том, как шел в Альдолис; о Гильдии он хотел позабыть.

В попытке отвлечься от тягостных мыслей он принялся обустраивать себе комнату на нижнем ярусе. За окнами были глухие стены, в помещение не проникало ни лучика света, в центре находилось возвышение в три ступени, на котором стоял гроб. Вампирское ложе было воистину королевским: широкое, на две персоны, внутри обтянутое бордовым шелком и оборудованное подушками из мягчайшего пуха. Кровопийцы не могут войти без приглашения, боятся яркого света и стеблей дикой розы и обязаны почивать в продолговатых деревянных ящиках — это было суевериями, но ему нравилось им подчиняться. Пока что Шадрен знал лишь один непреложный закон: даханавар не охотится на своей земле; но он ни на кого и не охотился. Он спал много, ел без удовольствия, по старой привычке, и остро нуждался только в свежей крови.

Они с Морвеной избегали смотреть друг другу в глаза и при встрече обменивались короткими фразами. Временами Шадреном овладевало отчаяние: чувственные переживания, в которых фигурировала Морвена, оказались направлены вовсе не на нее. И все же он боялся потерять ее, остаться один в этом сумрачном, малознакомом мире. Не было сомнений, что Морта уйдет следом за ведьмой, не удостоив его и взглядом. Девочка была дорога его сердцу — не как дочь, упаси боги, но как друг, умеющий слушать. Хорошо иметь в приятелях смерть, подумал Шадрен, слабо улыбнувшись.

— Что ты хочешь знать о них, милок? — прошамкала старая ведьма в Доме Скорби. Он пришел сюда скорее из любопытства, чем движимый