от эмоций и чувств, это невыносимо. Это так остро, что почти больно.
Зачем он приехал? Как мог вообще? Почему даже не предупредил? Не брал трубку, не читал сообщения все эти дни, а теперь приехал! И сидит на моей кухне! С моим отцом! Нет, я точно сошла с ума…
– Дочь… – Слышу голос мамы за дверью и качаю головой. Нет-нет-нет, я отсюда не выйду даже под страхом смерти. Нет и еще раз нет. Это просто бред. Я тронулась умом, мне нужно поспать, и это пройдет. Пройдет же? – Дочь, выйди.
– Нет, мам, я хочу спать.
– Алена, папа просит тебя на кухню, подойди.
Папа просит. Мама знает, что я папина дочка и никогда не могу ему отказать.
Но даже сейчас я не готова.
Как вообще папа Сережу все еще не убил?
Открываю маме дверь, но не выхожу из комнаты, наоборот, прошу войти маму.
Она улыбается, хотя мне совсем не до улыбок сейчас.
– Этот мальчик тебя любит, – говорит она сразу, вгоняя меня в ступор.
Любит. Спасибо.
Да я и сама знаю, что любит. Только этот мальчик еще и дурак бессовестный, об этом он им поведать не забыл?
– Прогоните его, – говорю, чуть не ломая себе пальцы от волнения. – Пусть уходит. – Сама не верю своим словам. Я все дни звонила и писала точно не для того, чтобы выгнать его, когда он появится.
Но ситуация один в один повторяется! Я, черт возьми, снова не знала, что мы действительно увидимся!
И снова наломала дров… Пора отвечать за свои поступки или можно еще немного побыть глупой девочкой?
– Алена, – мама обнимает меня, и я сразу чувствую на глазах слезы. Предатели так и норовят скатиться по моим щекам, и я старательно пытаюсь не разреветься прямо сейчас, – он приехал к тебе. Такой красивый букет привез! Иди. Он даже почти нашел общий язык с отцом. Папа, конечно, пока еще строгий и требовательный, но, кажется, у него есть все шансы справиться с этим. Давай. Переодевайся и приходи. Мы ждем. Он ждет.
Он ждет… Да. И я ждала. Долго ждала.
Но ведь… он ведь тоже меня долго ждал. Ждал, пока я справлюсь со своими страхами. Ждал, пока приму свои чувства. Ждал, пока разберусь в себе.
Как сложно-то, а.
– Сейчас приду, – шепчу, не веря своим словам.
Я умываюсь так медленно, как только могу, и переодеваюсь точно так же. Плету себе две косы, вместо того чтобы завязать быстрый хвостик или просто пройтись по волосам расческой. Тяну время как могу, но все дела заканчиваются, и эта встреча неумолимо приближается.
Первый шаг в сторону кухни дается мне невероятно тяжело, и я даже снова застываю на пару секунд в проеме, еще раз удивившись происходящему.
Сережа сидит слишком счастливый. Собранный, но счастливый, по глазам вижу.
Он кидает быстрый взгляд в мою сторону и тепло улыбается, но не встает ко мне, сидит на месте. Понимаю. При папе я бы тоже не рискнула.
– Садись к нам, доча, – говорит папа, и я отмираю, проходя и усаживаясь за стол рядом с Сережей. Близко, если смотреть со стороны, но далеко для того, как хочется нам сидеть.
Внутри меня вся злость и обиды испаряются, когда я понимаю, что он действительно рядом. Все равно, что там было, просто дайте мне его обнять…
Но обняться у нас, конечно, не получается. Мы не рискуем, пока папа рядом, даже смотреть друг на друга.
Я замечаю на подоконнике тот самый букет, о котором говорила мама, и расплываюсь в улыбке, все еще не веря в то, что мы находимся в реальном мире и все происходит всерьез.
Все возвращаются к диалогу, словно до этого просто ставили его на паузу, но все, о чем они говорят, смущает меня раз в сто сильнее, чем молчание и странные взгляды.
– Так что, Сергей, говоришь, что сильно влюблен в мою дочь? – спрашивает папа, явно устраивая этот спектакль для меня одной. Ну спасибо.
– Люблю, – отвечает Булгаков не задумываясь. – Сильно. Настроен серьезно, не подведу больше.
– Ты же в курсе, что она ревела из-за тебя все дни, как приехала, да?
– Папа! – шикаю на него. – Не из-за него я…
– А ну цыц! – рычит папа, быстро взглянув на меня. – Сиди и слушай.
– В курсе, – кивает. Мне резко хочется расхохотаться от его тона и поведения. Он как будто солдат в армии, перед начальством стоит и на вопросы отвечает. – Больше не повторится, исправлюсь, сделаю все, чтобы заслужить прощение, и ваша дочь будет со мной счастлива.
– Будешь счастлива? – снова спрашивает меня, так резко, что я теряюсь и просто киваю головой, как собачка в машине. Осталось только заверещать «будубудубуду» и присвоить себе звание самой странной влюбленной дурочки. – Будет, слышала? – говорит он уже маме, а та опять улыбается.
А что происходит-то вообще? Меня замуж отдавать собрались?
Дальше вообще ад. Папа спрашивает про семью Сережи, про заработок, планы на будущее, перспективы, жилье. Даже о том, чем болел в детстве, ну ужас! Я сама в этом разговоре узнаю о нем столько, что даже запомнить все не получается.
Потом начинается второй экзамен. Папа тестирует Сережу на знание его дочери. Любимый цвет, еда, цветы, фильм, музыка. Я даже не уверена, что обо всем этом знает сам папа, отчего я тихонько переглядываюсь с мамой и хихикаю.
– Ну ты еще, сколько мне лет, спроси, – ворчу.
– Девятнадцать, – на автомате отвечает Сережа, глядя на меня, и это первый раз за последние два часа, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Как я соскучилась… Мне безумно хочется его обнять, и в глазах самого Сережи я вижу такую же тоску. Но никак…
Но вдруг у папы неожиданно звонит телефон. Он берет трубку, но из кухни не выходит, продолжая подрабатывать надзирателем.
Мама зачем-то уходит в другую комнату, а папа встает и начинает мерить шагами кухню, и каждую секунду, когда он стоит к нам спиной, Сережа умудряется коснуться меня. Он трогает пальцем мою руку, касаясь едва ощутимо, но даже этого достаточно, чтобы меня осыпало с ног до головы мурашками.
– Что? Иру? Сейчас дам, – говорит папа в трубку и выходит из комнаты, видимо, чтобы передать трубку маме.
И мы срываемся!
Сережа тут же поворачивается ко мне, обхватывает мое лицо обеими руками и улыбается как сумасшедший, быстро прикасаясь к губам несколькими поцелуями.
– Боже, Карамелька моя, как я по тебе скучал, – шепчет он отрывисто и снова целует, а я кладу свои руки поверх его и
