годами игнорируя звонки бабушки, скучая по тому, кто, как она думала, возненавидел её, просто исчез после того, как она услышала её голос.
Проходит минута, прежде чем София наконец говорит:
— Я… тоже скучаю по тебе.
ГЛАВА 45
«Танцуй, скользи по полу, я навсегда твой» — dancing in the kitchen by LANY
Аарон
Колин и Лили пробыли здесь всю неделю: ездили на автобусах и поездах, чтобы посмотреть страну, вернее, Баварию. Что ж, по крайней мере, они больше не пристают ко мне. Потому что я планировал проводить с Софией столько времени, сколько это вообще возможно.
Только София.
Присутствие Колина и моей сестры рядом меня не особо беспокоит. Но представьте, если бы мне приходилось общаться с ними каждый божий день до Нового года, когда я мог бы использовать это время более разумно… например, трахаться с моей девушкой или ходить вдвоем на маленькие свидания звучит гораздо интригующе.
Как бы то ни было, сегодня мы провели с ними весь день. Когда они наконец решили пойти спать, я испытал некоторое облегчение. Мы успели провести с Софией немного времени наедине… до того, как она тоже легла спать. Сейчас два часа ночи, и я стою на кухне, выпивая стакан теплого молока с мёдом и надеясь после него заснуть.
Прошло около пяти минут, но я всё ещё ничего не чувствую. Ничего, кроме ноющей эрекции. Не могу сказать, что я возбужден или что-то в этом роде, просто… София переоделась у меня на глазах, и я мельком увидел её идеальную грудь. С тех пор член стал небольшой проблемой.
— Не спится? — раздается сладкий голос из-за открытой дверцы холодильника, сопровождаемый лёгким хихиканьем, которое пронзает моё тело.
— Не совсем, — отвечаю я Софии, опуская кружку, которую держал в руках.
София встаёт передо мной и кладёт руки на мой обнаженный торс, слегка проводя пальцами по рельефу моего пресса.
— Я думал, что ты уснула.
София качает головой.
— Я пыталась, но мой мозг просто не хочет отключаться.
— На что жалуется твой мозг? — я заключаю её в свои объятия, успокаивающе поглаживая рукой по её спине, и кладу подбородок ей на макушку.
— Слишком много мыслей, — признаётся она, прижимаясь головой прямо к моему телу, в то время как её руки крепко обхватывают меня. — Я не могу перестать думать о том, что скажу своей бабушке, когда поеду к ней.
Наконец-то она решила попытаться разобраться в своих проблемах. Это только начало, но постепенно всё наладится.
Я не могу удержаться от легкой улыбки при мысли о том, что София хочет, чтобы у нас всё получилось. Если бы она этого не сделала, то не захотела бы встретиться лицом к лицу со своими страхами, верно?
Впрочем, она должна была найти выход, даже если бы не было шанса на наши отношения. Быть со мной это так важно, как её здоровье.
— Я не уверена, будет ли разумнее увидеться с ней, когда мы вернёмся в США или когда мне снова придется уехать.
Снова уехать… Я не хочу, чтобы она уезжала, никогда.
Моё тело напрягается, что-то в груди начинает болеть при одной мысли о том, что мне придётся попрощаться с любовью всей моей жизни.
Нет. Не любовь всей моей жизни. Ещё нет. Она… Этого не может произойти, верно? Это невозможно. Мы только снова встретились, недавно начали встречаться, и я не могу думать о ней как о любви всей моей жизни. Это просто безумие.
Я знал, что она моя родственная душа, и смирился с этим давным-давно. Но любовь всей моей жизни? Нет. Ещё нет. Пожалуйста. Что касается моего собственного здравомыслия, я не могу считать её такой, когда нет стопроцентной гарантии, что она останется в моей жизни до конца. Позволить мне любить её до конца жизни и за её пределами.
— Я думаю, пришло время дать нам обоим шанс разобраться в некоторых вещах. Может быть, покончить с этим? Ничего не знаю, но я хочу её увидеть. Хочу поговорить с ней.
— Похоже, ты уже приняла решение по этому поводу?
Я очень надеюсь на это. Не ради моего обещания, а для её же блага. Софии нужно успокоиться, независимо от того, останусь я в её жизни или нет.
— Да.
Я отодвигаю Софию от себя ровно настолько, чтобы взять её руки в свои, и я кружу её вокруг себя.
— Потанцуй со мной, Льдинка.
— Сейчас? — я киваю. — Без музыки? — ещё один кивок. — Посреди тёмной кухни, где кроме подсветки в холодильнике, нет света? — и я ещё раз киваю.
— Либо это, либо быстрый трах в душе.
— Может и то, и другое?
— Ты можешь получить от меня всё, что захочешь, София. — Я держу одну её руку в своей, в то время как другая лежит у неё на бедре. — Просто скажи, и я всё сделаю.
Я едва могу разглядеть её лицо, но самый слабый голубой свет высвечивает улыбку на её губах, пухлые щёчки, которые я люблю больше всего на свете. Словно тот, кто исполняет желания, хотел, чтобы я увидел это снова, потому что это моё любимое.
Я люблю смотреть на Софию, но эта улыбка… я люблю её гораздо больше.
Мы двигаемся под мелодию нашего дыхания и шагов босых ног по кафелю. Ещё один звук — моё сердце, которое бьется, надеюсь, в унисон с сердцем Софии. Она не слышит, как бьётся моё сердце, я не слышу её, но чувствую, что это так.
Никогда я не надеялся, что чьё-то сердце будет биться в том же ритме, что и моё. Никогда я не желал этого так сильно, как сейчас, поэтому молча умоляю Вселенную никогда больше не забирать у меня мою Софию.
Я не уверен, когда я начал нуждаться в ней так сильно. Но сейчас, наконец, понимаю, что мне нужно, чтобы она дышала, чувствовала себя счастливой и полноценной.
Наши взгляды одновременно падают на моё запястье. Я до сих пор каждый божий день завязываю ленту цвета глицинии и не планирую когда-либо снимать её. С тех пор как я забрал её у Софии, я ношу её, не снимая, за редким исключением. Например, не ношу его на хоккей по нескольким причинам. Во-первых, — и это самое важное — нам не разрешено носить какие-либо браслеты, кольца или ожерелья во время тренировок или игр. Более того, я снимаю его только для тренировки, так как не хочу, чтобы он стал потным и отвратительным.
— Аарон? — тихо говорит София, глядя
