я, — что сломалось, что не сработало, что можно улучшить в их конструкции.
— Мой царь, для этого я и прибыл, — склонил он голову.
Поняв, что и тут без моего ценного совета могут обойтись, я отправился дальше и вскоре вошёл в свой шатёр. Почти сразу внутрь за мной следом прошла новая служанка, опустившись на колени.
— Поздравляю с победой Великого царя, — она поклонилась, достав лбом пол.
— Что-то я её не чувствую, — проворчал я, — прошло как-то слишком буднично.
Женщина удивилась.
— Захватить целый укреплённый город с такой высотой стен всего за один день и думать, что это не победа?! Я долгое время проводила рядом с царём Шауштатаром, помогая ему в делах, но никогда ни о чём подобном не слышала.
— Кем ты ему была? — поинтересовался я.
— Наложница, писец, рассказчик, советник, — она пожала плечами, — я происхожу из знатного финикийского рода мой царь, моя родина город Тир. Отец хотел иметь наследника, но братья и сёстры умерли в младенчестве, так что у него осталась одна я.
— И он тебя такую умную и красивую отдал Шауштатару? — хмыкнул я.
— Судьба женщин, как хорошо знает Его величество, служить мужчинам, — поклонилась она.
— Мда, — задумался я над тем, что встречал мужчин, которые были точно тупее её, не говоря уже про семь языков, которые она сказала, что знает.
— Как тебя звать?
— Небамон мой царь, — снова поклонилась она.
— У тебя египетское имя, — удивился я, — не финикийское.
— Моя мать египтянка, мой царь, — улыбнулась женщина.
— Письменности ты обучена?
— На трёх языках мой царь, — поклонилась она, — египетский, финикийский, хурритский.
Таких способностей не было даже у меня. Я встречал в Египте умных, образованных женщин, тут с эмансипацией дела обстояли много лучше, чем когда позже на эту землю придут другие народы, но такой уникум встречался мне впервые.
— Ты из Тира, — я погладил подбородок, — хорошо знаешь город, окрестности и всех важных людей?
— Жила в нём до пятнадцати лет мой царь, — склонила она голову, — так что да, многие из знатных семей мне знакомы, хотя и времени с тех пор прошло уже прилично.
— Подумаю насчёт тебя, — сказал я, поскольку в голове появились мысли о её использовании себе на благо, — пока же, помой меня и приготовь новую одежду, заодно скажи Танини, что я проголодался.
— Как прикажет Великий царь, — поклонилась она, поднялась с колен и вышла из шатра. А я же, смотря ей вслед думал, что она сама весьма сильно удивится той роли, какую я для неё придумал.
***
Всё войско работало словно единый механизм, гора трофеев в лагере, ласкающая взгляд легионеров стремительно росла, превращаясь вскоре в две горы, а затем и три. Писцы всё старательно описывали, ведя учёт и дальнейшее распределение трофеев. Ремесленников и их семьи сбили в единый караван, который под охраной колесниц сразу отбыл в моё поместье и затем в город пустили иудеев, которые весьма жестоко, по сравнению с моими легионерами стали обращаться с оставшимися там людьми. Пришлось им даже напомнить, что это мой товар и за порчу его, они будут отвечать деньгами. Зверства уменьшились, но не прекратились, но на это я закрывал глаза, как на неизбежное зло. В конце концов им было везти жителей на невольничьи рынки и продавать их, а не мне.
За две недели мы оставили город без жителей и единой ценности. Лишь брошенные собаки и кошки слонялись по опустевшему городу, дерясь друг с другом за остатки еды. Кроме пустых домов и стен, здесь больше ничего и никого не осталось, а мы двинулись к следующему городу, который не открыл ворота своему царю. Им стал Библ, высота стен которого не спасла от такой же участи, как и Арвад, только его мы взяли не за один штурм, а за два, найдя самые уязвимые участки и затем распределив башни между ними, а главный удар нанесли в ворота, выломав их и оттуда начав захватывать город. Всю верхушку постигла та же судьба, что и в соседнем городе и снова началось его методичное опустошение. Караваны рабов уходили один за другим, а финикийцы не успевали скупать у легионеров трофеи, так много их было.
Наладив работу всех звеньев цепочки, я лишь отдыхал, а все вокруг суетились и вкалывали от зари до заката. Моё счастливое будущее похоже потихоньку начинало сбываться.
Глава 27
Разорив следом за Библом и не столь крупный Сидон, мы спустя три месяца похода, вернулись под стены Тира. Точнее сказать под воды, ворота-то были открыты, но обезумевшие от страха финикийцы уже через час, после того как появился авангард моей армии и стал занимать место прежнего лагеря, примчались ко мне, умоляя о встрече. Принимал я их в большом шатре, который мы захватили в Библе, он по размерам не сильно уступал тому, какой я видел у царя Шауштатара. Дары мне в этот раз были сильно скромнее, было видно, что они сильно спешили.
— Великий царь, — все пятеро сидели на коленях, беспрестанно мне низко кланяясь, — главы самых знатных семейств города прислали нас в качестве послов и умоляют не захватывать город. Мы готовы заплатить выкуп или предоставить Его величеству гарантии, что выплатим Египту полную дань за все прошедшие годы.
— Боюсь уже слишком поздно, — я сидел на своём любимом кресле, а позади меня стоял Танини, который всё записывал, — мне нанесли оскорбление, придётся наказать всех, кто это сделал.
— Великий царь, но мы ведь выполняем всё, что касается договора с Его величеством, — заныл один из купцов, — от захвата города пострадаем и мы, которые невиновны в том, какую политику проводят другие семьи.
— Боюсь у вас тогда не сильно большой выбор, — я был неумолим, поскольку нынешний глава Тира бросил мне вызов тем, что сначала не принял моё приглашение, а затем ещё и кочевряжился, раздумывая, как меня принять. Подобные очаги вольнодумия нужно было давить сразу, пока они не расползлись дальше.
— Великий царь, умоляем. Наши семьи, дети, всё нажитое добро. Всё пропадёт, если войска Его величества войдут в город, — стали ныть они в унисон.
— У вас два варианта, — не слушая их, продолжил я, — первый — я просто возьму город силой, второй же, вы ночью отвезёте часть моих войск в Тир и я вырежу только тех, кто противился моей власти. Не будет поджогов, насилия, вы же этой ночью запрётесь в своих домах и никто больше не пострадает.
Оба варианта им не понравились, но поскольку выбора не было, то согласились на второй.
