готова пожертвовать всем ради страны, ради ее благополучия и ради Императора. У тех, кто служит в Службе Имперской Безопасности не бывает славы, орденов и всеобщего восхищения, мы работаем в тенях, но кто-то должен там работать! Иначе оттуда и будет нанесен удар в спину. Мы не имеем права носить белые перчатки и страдать угрызениями совести!
— Ну конечно. Ради Императора и отечества. Не надо себя жертвами выставлять, отказываются они от славы и орденов. Славу и ордена еще заслужить надо! Ударами в спину и отравленными перстнями славы не добудешь. Потому вы и не хотите, чтобы про вас знали… ведь если люди узнают — они ужаснутся. Лес рубят — щепки летят, это же ваша пословица, да? Не разбив яиц, не приготовить яичницу. И я на самом деле понимаю ценность разведки и контрразведки, агентурной работы и профилактики заговоров в государстве. Но вы же все через некоторое время крышей едете, начинаете сами себе всемогущими богами казаться, эдакими мучениками во имя Отечества. А все, что вы делаете — это иголки под ногти засовываете тем, кто непричастен и рядом не был. Если бы вы такие крутые были — то надо было предотвращать, а не по хвостам бить! Вот ты говоришь, что этот Удар портальной бомбой мог быть саботажем… и конечно же ваши утащили этих бедолаг ученых в свои подвальчики и они очень быстро во всем сознаются. Их повесят, у вас будут премии и секретные медали, но толку-то⁈ Вот если бы предотвратили — тут да, вопросов нет. Вы же не предотвратили, а сейчас на каких-то людей вину повесите и себя оправдаете. По-хорошему после такого вас нужно всех наказывать… но кто будет сторожить сторожей?
— Что же… я попыталась. — говорит она: — если не выходит по-хорошему, Владимир Григорьевич, то будет по-плохому.
— А вот сейчас на твоем месте я бы был очень осторожен. — говорю я, изучая ее взглядом: — ты серьезно хочешь начать давить на меня?
— Какие способы воздействия ты мне оставил? — отвечает она, пожимая плечами: — я же предлагаю тебе помощь в поисках. Ты сможешь делать то, что и собирался, но с нашей помощью. Самостоятельно ты только ломать и умеешь, тебя нужно направлять. Потому у меня в запасе остались только угрозы. Если ты не будешь сотрудничать с СИБ, то тебе будут предъявлены обвинения по всем статьям, как и положено.
— Да? И какие же у вас обвинения?
— Достаточно веские. Начать с убийства двоих сотрудников СИБ на Восточном Фронтире. Угрозы и попытка помещать следствию. Взятие в заложники сотрудницы СИБ. И конечно измена Родине.
— Измена Родине? Не надо ассоциировать Службу Имперской Безопасности с Родиной. Когда это я Родину предать успел? — я поднимаю бровь. Разговор начинает меня забавлять. Что они могут? Я все еще Неуязвимый Отшельник, сила начинает возвращаться ко мне, я чувствую это. Зато Ирина Васильевна Берн-Уварова показала мне свое истинное лицо. Снова. Права была Машенька, нужно было ее там в лесу и прикопать… эх, да чего сейчас-то жалеть. С другой стороны — вроде и не поздно еще… интересно, как тут развод происходит?
— Службу Имперской Безопасности? Нет, Владимир Григорьевич, ты предал Родину с того момента, как согласился работать на агента Преисподней. Давно ты работаешь на Ту Сторону? Давненько, а? — Ирина откидывается назад, на спинку кресла и складывает руки на груди: — как, потянет на измену? Сотрудничество с представителем Преисподней, передача информации и сведений на Ту Сторону?
— … — я смотрю на нее и у меня в голове мелькают мысли. Мелькают со скоростью скоростного поезда. СИБ знает про Акай. Знает, что она — с Той Стороны. Это плохо. Действительно, даже простой разговор с ней может трактоваться как «передача информации», а с Той Стороной мы находимся в состоянии необъявленной, но перманентной войны. Передача информации, сотрудничество с врагом… и то, что я и сам не знал откуда она и что она вообще такое — попробуй докажи. А этим ребятам и доказывать ничего не надо, им главное подозревать… что делать? Бежать глупо. Убить Ирину? Еще глупее, если она с этой папкой ко мне домой пришла, то они давно все знают. При необходимости еще папки такие сделают. А уж она и вовсе легко заменима. Не разбираешься ты в бабах, Уваров, думаю я, права была Маша, ой как права.
— Интересный эффект от Удара, утрата способностей. — говорит Ирина и я вдруг ощущаю тяжесть на запястьях. Опускаю глаза. Холодный металл с сине-зеленым оттенком. Антимагические кандалы.
В комнате вдруг ниоткуда появляются люди с оружием, они держат меня под прицелом. Только сейчас я понимаю, что они были в комнате всегда, просто пелена вдруг спала с моих глаз. Мне позволили увидеть их, позволили увидеть кандалы на руках.
— Она может быть временной, но может стать постоянной. — продолжает Ирина, вставая с кресла: — уведите его. Продолжим разговор на наших условиях, Уваров.
— Я определенно подаю на развод. — говорю я, пробуя кандалы на прочность. Слабость снова накатывает на меня.
Глава 27
Глава 27
— Наука имеет самые интересные последствия, мой друг. — говорит Максим Эрнестович, глядя в зарешеченное окно, повернувшись ко мне спиной.
Я помню Максима Эрнестовича и его черную трость с набалдашником в форме человеческого черепа. Это же он первым из СИБ имел со мной беседу сразу по приезду в Столицу. В тот раз, помнится, я послал его к черту со своей вербовкой.
Сейчас… сейчас я ослаблен, портальная бомба оказывается еще и такие последствия имеет, ничего удивительного, что маги отказываются над Зоной летать, неровен час потеряешь способности и камнем вниз. Для мага оказаться без способностей это сродни кастрации, так что даже пешком никто не торопиться внутрь Зоны заходить, а легкой кавалерии считай и не осталось в Столице. Да и нету смысла никого искать в Зоне, у Генерального Штаба всегда была связь со всеми войсковыми подразделениями на территории страны, а раз связь прервалась… значит ГШ больше нет. По крайней мере нет на этой самой территории.
— Никто и не мог помыслить, что это адское изобретение ученых сработает таким вот образом. — продолжает он, глядя в окно и заложив руки за спину: — разнесло к черту половину губернии. Вот вы — могли бы это предположить? Я — не мог.
Я молчу. Светские беседы в
