более того, многие из них уже жевали попкорн, хотя времени было всего половина одиннадцатого утра. Потом наше внимание было приковано к фильму ужасов, и Выжившие издавали радостные вопли, когда на огромном экране появлялись их персонажи. Фильм оказался гораздо более топорным и смехотворным, чем мне представлялось, но под аплодисменты, свист и смех моих друзей и соседей во мне зародилась непоколебимая уверенность, что мы смотрели мой самый любимый фильм на свете и что никогда в жизни мне больше не будет даровано настолько счастливое кинематографическое переживание.
Ближе к концу, когда чудище и мой персонаж получают медали из рук мэра в исполнении Джилл, я поднял голову и попытался разглядеть над собой нарисованных ангелов, но они терялись в широком луче света, натянутом между проектором и экраном.
Тогда я подумал: «Это мы. В этом луче света – мы, сидящие в этом зале, и многие другие жители города Мажестик».
Мы.
Свет – это мы.
В настоящий момент – когда я допечатываю заключительные слова этого письма в свой компьютер – я нахожусь внутри самолета. Как я уже упоминал, больше я писать Вам не стану. Более того, когда этот документ прочтет Финеас, по всей вероятности больше никто в мире его никогда не увидит.
Джилл уснула рядом со мной. Ее голова прислонилась к моему правому предплечью. Она обычно спит довольно крепко, но я все равно стараюсь осторожнее перебирать пальцами, чтобы не совершать резких движений. С нами здесь также все Выжившие, кроме Сандры Койл, исполняющей губернаторские обязанности. Марк и Тони сидят в первом классе, в неге и роскоши. Бесс и Исайя заняли места через проход от нас и тоже крепко спят. Мы направляемся в Лос-Анджелес, чтобы стать свидетелями вручения Эли университетского диплома.
Чисто по вдохновению, когда мы с Исайей вытирали руки в туалете в аэропорту, я задал ему вопрос, нельзя ли было бы устроить мне встречу со школьной комиссией, с целью прослушивания на мою прежнюю должность. Он уточнил, всерьез ли я, и когда я подтвердил, что да, всерьез, он завопил: «Работа ждет!» – так громко, что все присутствующие немедленно обернулись и уставились на нас.
На прошлой неделе я утащил одно из колец Джилл и отнес к ювелиру, чтобы он снял с него мерку и быстро сделал колечко для помолвки. Оно лежит сейчас у меня в кармане. Вчера я позвонил мистеру Данну и испросил его благословения, на что он ответил, что это теперь не принято, поскольку женщины больше не являются собственностью своих отцов, особенно же пятидесятилетние женщины по отношению к своим семидесятилетним приемным отцам, но что ему тем не менее очень приятно. Дальше он сказал, что они с миссис Данн не могут понять, что мне так долго мешало. А потом добавил:
– Формально принимать тебя в семью не обязательно. Ты – наша семья уже порядочное время.
Я также пытался спросить разрешения у Дарси, посещая ее могилу чуть ли не ежедневно, но не смог заметить никакого знака, который сказал бы мне, что моя покойная жена выдала нам свое благословение. Как Вы догадываетесь, оно представляет для меня гораздо большую важность, чем согласие мистера и миссис Данн.
Всякий раз, когда мы с Дарс читали в новостях или слышали в разговорах о какой-нибудь катастрофе, она хватала меня за руку и говорила:
– Не вздумай умереть раньше меня, Лукас. Я не собираюсь жить без тебя, ясно?
Это было наполовину шуткой, наполовину клятвой в вечной любви, и потому я, обращаясь к распахнутым крылам на ее могильном камне, задавался вопросом: почему нам ни разу не пришло в голову обсудить, что случится, если первой уйдет она? Мне кажется, что Дарс хотелось бы, чтобы мы с Джилл продолжали заботиться друг о друге, но, разумеется, полностью уверенным тут быть невозможно.
Финеас говорит, что, хотя бессознательное часто разговаривает с нами посредством снов, иногда нашей бодрствующей личности необходимо придумывать собственные сны.
Итак, как только я завершу это письмо, я приподниму на окне шторку. Потом я стану смотреть на облака, пока мои зрачки не приспособятся к освещению, после чего я собираюсь позволить себе представить в последний раз окрыленную Дарси. С моей помощью ее могучие крыла будут держать ее вровень с нашим самолетом. Потом я, одним лишь взглядом, попрошу ее разрешения жениться на Джилл. В моем воображении окрыленная Дарси будет выглядеть немного грустной, потому что время, отведенное ей со мной, окончательно и бесповоротно подошло к концу, но одновременно счастливой, потому что мы с Джилл станем продолжать служить друг другу опорой и утешением в ее отсутствие. Я уверен, что Дарси в состоянии будет удержать эти противоположности одновременно, почувствовать напряжение между ними и придать этой боли смысл.
Не знаю, как долго ей удастся не отставать от самолета, поддерживая со мной визуальный контакт, но я собираюсь полностью использовать это время, чтобы выжечь образ ее лица и величественных крыл в своей памяти. Думаю, после этого она помашет мне на прощание и стремительно унесется ввысь, в манящую неизвестность.
Мне очень хочется наконец крепко обнять Эли и рассказать ему, как я им горжусь. А потом лично поблагодарить его за все, что он для меня сделал. Думаю, что я также смогу уговорить Выживших устроить для Джилл прием в честь помолвки. Мне будет приятно снова встретиться с Ализой и юной Мажестой, на этот раз на их территории. У меня даже назначена встреча с Робертом, мужем Ализы, и я уверен, что он очень достойный человек.
Но сначала я хотел бы поблагодарить Вас, Карл, за Ваше присутствие в те дни, когда мне Вас больше всего недоставало. Сомневаюсь, что мне удалось бы достичь всего, чего я достиг, без Вашей помощи.
Помните, на одной из наших первых встреч Вы посмотрели мне в глаза и сказали, что любите меня. Я тогда Вам не поверил. Слишком много деталей моей души были тогда сломаны, чтобы я мог принять этот дар.
Сегодня я наконец способен его принять.
Спасибо Вам.
Я Вас тоже люблю.
Джилл зашевелилась. Я только что поцеловал ее в пробор.
Ее волосы по-прежнему пахнут жимолостью.
Я не думал, что боль будет настолько сильной. Дарси невозможно найти замену.
Как и Вам.
Ваш самый верный анализируемый,
Лукас
Благодарности
Эта книга родилась на излете невероятно темного периода в моей жизни – если честно, временами мне казалось, что последнего. Создание текстов всегда помогало мне справляться с беспокойством
